Играем в 'Спринт'

Это предложение только выглядело уступкой. Несомненно, оно и было тем единственным вариантом, на который он делал ставку с самого начала. Не вызывала сомнений и подоплека его "честной игры": просто Стас не знал, какая часть выручки была в наших деньгах, и понимал, что здесь его легко надуть, зато с моих собственных слов знал, сколько у меня валюты, и решил заполучить ее полностью. Он понимал и то, что я догадываюсь об этом, и теперь боялся напороться на отказ.

- Ну что, по рукам? - Он начинал нервничать. - Прости, но я вынужден напомнить тебе про телефон. Ноль-два никогда не занято.

Делать нечего, надо было соглашаться, вытребовав взамен наиболее выгодные для себя условия.

- Черт с тобой, - сдался я и для достоверности добавил: - Подавись своей валютой.

- Вот и отлично.

Он повеселел и показал на бутылку: мол, налить? Я отказался.

- Значит, по рукам?

- По рукам, - сказал я, ломая голову над тем, как оттянуть исполнение этой утопической сделки на предельно возможный срок.

- О'кэй. - Стас не скрывал своего торжества и щелкнул костяшками пальцев, подытожив таким образом завершение основного этапа переговоров. Остаются чисто технические детали, - сказал он. - Когда? Где?

"Три дня он мне не даст, - прикинул я, - но просить надо как можно больше".

- Во вторник. Здесь, в "Страусе".

- Во вторник? - Круглое мучнистое лицо по ту сторону стола вытянулось и приняло форму эллипса. - Почему во вторник?

- Раньше не получится. Деньги не у меня.

- А у кого?

- Неважно.

Замешательство длилось недолго. Понемногу его физиономия пришла в норму, если, конечно, круг можно считать эталоном человеческого лица.

- Нет, Вальдемар, - отрезал он. - О следующей неделе не может быть и речи. Столько ждать я не могу. Ты отдашь валюту сегодня. Не позже десяти вечера.

Теперь нашел нужным возмутиться я:

- Тебе же русским языком объясняют, нет у меня денег! Что я, по-твоему, за пазухой их держу, с собой таскаю? Спрятаны они! Ехать за ними нужно.

Он думал не меньше минуты. Потом выдал результат.

- Я дам тебе отсрочку. На одни сутки. Но завтра деньги должны быть здесь. Это последнее мое слово.

- Я не управлюсь.

- Это уже не моя забота.

Как и вчера у "Интуриста", он вновь напомнил мне зверька неизвестной породы, зверька злого, агрессивного. Я вдруг с необыкновенной ясностью представил, что точно так же, возможно, в этой самой обстановке и в тех же самых выражениях, он диктовал свои условия Кузнецову, назначал крайнюю дату возвращения долга - пятнадцатое сентября. При мысли об этом у меня между лопаток пробежал холодок.

- В твоем распоряжении вечер и весь завтрашний день. До двенадцати ночи...

- И никакой слежки, - ввернул я, - ни сегодня, ни завтра. Это мое условие.

Стас смерил меня своими бесцветными рыбьими глазами.

- Слежки не будет. Хватит с меня Герася. Пусть за тобой эмвэдэ следит... Витек! - позвал он.

Бармен незамедлительно возник у бамбуковой перегородки.

- Проводишь нашего друга через заднюю дверь. Так верней. - И, обращаясь ко мне, кивнул на сумку: - Ну а теперь выкладывай свой агрегат.

- Какой еще агрегат?

- Давай, давай, не стесняйся.

Я хотел встать, но он, перегнувшись через стол, сжал мою руку в запястье.

- Не заставляй нас применять силу. Мы же цивилизованные люди.

Хватка у него была железная.

- У меня там действительно магнитофон, но я ничего не записывал...

- Тем более не вижу причин расстраиваться. За кассету я тебе заплачу. При расчете. Не волнуйся.

Я с кислой миной вытащил магнитофон. Стас ловко извлек из него кассету, покрутил ее в руках.

- Сколько же ты хотел с меня за нее содрать? - расплылся он в улыбке и небрежно сунул кассету в нагрудный карман рубашки. - Ладно. До завтра, Вальдемар. Не теряй времени. Деньги принесешь сюда. В любое время. Скажешь Витьку, он знает, где меня искать.

Я положил магнитофон в сумку и, не попрощавшись, вышел вслед за барменом.

Он провел меня через подсобное помещение, добрую половину которого занимала цинковая мойка, а другую - большой промышленный холодильник, потом свернул в тесный коридор с голыми кирпичными стенами и, скрежетнув засовом, открыл обитую железом дверь.

Мы вышли во двор.

Туман сгустился. В сплошной серой пелене едва, проглядывали потерявшие четкость силуэты домов, Во дворе, почти впритык к двери, стояла автомашина. Она тускло блестела от осевшей на нее водяной пыли.

- Твоя или Стаса? - спросил я.

- Моя. - Витек глянул вверх и сплюнул под ноги. - Ну и погодка, черт ее дери. Семи нет, а уже темень... - Он потоптался в нерешительности. - Ну что, я пошел?

- Погоди, - остановил его я. - Ты так и не ответил на мой вопрос.

- Какой еще вопрос?

- Я про список.

- Какой еще список?

- Стас говорит, что ты всех переписал, кто вчера в баре сидел.

- Ну и переписал, тебе-то что?

- А списочек, конечно, ему представил, чтоб было чем меня к стене припереть, так?

Витек пожал плечами:

- Нужен ты мне...

- Дружка своего тоже туда включил?

- Да какого дружка?!

- Того, что весь вечер пьяненьким прикидывался. Он выходил после Герася? Да или нет?

- Никто не выходил.

- А точнее?

- Говорю, никто, - буркнул он. - А в чем, собственно, дело?