Играй в меня (СИ)

Все валилось из рук. Я словно наркоты наглотался — бросало то в жар, то в холод, из состояния эйфории в панику. Все из-за Катьки. Я поверить не мог в то, что она согласилась выйти за меня замуж. Мало того — я был напуган. Это наверное крайняя степень. Ты так счастлив, что страшно. Что не правда. Что полетит все к чертям собачьим, стоит только отвернуться.

Катька ещё не была в полной степени моей, а я уже боялся её потерять.

Нужно купить кольцо, да. Заказать банкетный зал, что ещё делают? Мне кажется, что Катя не будет в восторге от шумихи. Может по тихому? А ещё лучше, просто обвенчаться в церкви. Что-то мне подсказывает, что для Кати венчание будет весомее печатей в паспорте.

К утру понедельника я совсем себя накрутил. К Кате не поехал — боялся слишком на неё давить. Что сломается и даст задний ход в последний момент. Нужно дать ей немного времени. По-моему согласие шокировало её не меньше, чем меня.

Поездка, которую меня вынудили совершить прошла успешно. Если бы не страх за Катю, я бы даже наслаждался ею. Но я вернулся, не только к Кате, я вернулся к работе.

Да, работа у меня была. И как ни странно, я даже любил её. Сначала, в юности она стала для меня быстрым способом наживы, потом ярмом, а теперь, пожалуй стала моей жизнью. Если что я и любил в этом мире, кроме Катьки, так это свою работу.

Она была… сомнительного качества. Если в шестнадцать я толкал наркоту на дискотеках, то сейчас, к тридцати двум достиг многого. Но кто бы что не говорил — она мне нравилась.

Правда, говорить решались немногие. Пусть девяностые остались позади, но Главного боялись. Боялись и уважали. Я не прикрывался его именем, я надеялся что однажды вырвусь из под его опеки, хотя и сейчас мне давалось немало самостоятельности. Но порой мне напоминали, что по сути я ещё никто, и щелчки по самолюбию были весьма болезненны.

Сейчас я ехал на заводик, который мы планировали прикупить. Я ехал и размышлял — какое кольцо нужно? Много ли в Катьке тщеславия? Взять просто с самым огромным бриллиантом, или требуется нечто изощренное?

Игорек пилил за мной следом. Дорога была основательно занесена, и пробуксовывая, я обдавал его авто клубами снега. Можно было поехать вместе, но Игорь купил новую машину и никак не мог наиграться. Пусть теперь пыль глотает, ибо объехать никак — одна колея. Я ехал и надеялся, что по встречке в такой глуши никто не попадется.

Завод стоял на самой окраине, за промышленной зоной, вдавался в чахлый, на ладан дышаший лесок, просвечишающий насквозь. Раньше здесь стояла ТЭЦ одного из заводов, завод прикрыли и разодрали. Кто-то прикупил этот кусок, появился цех, потом другой. Мальчишки, которые повернули авантюру на этой богом забытой земле, многого добились, но сейчас заводик прогорел.

Главному он был нужен, значит, нужен мне.

— Первым делом, надо будет распорядиться, чтобы дорогу нормально почистили, — поморщился я, въезжая на территорию завода.

Игорь вышел из машины, обошел её вокруг недовольно — её едва было видно под слоем грязи. Скривился.

— А какая красотка была ещё час назад, — печально вздохнул он.

Я отбросил сигарету и махнул в сторону адмиристративного здания. Охранник в сторожке дернулся было к нам, затем передумал и сел обратно. Правильно сделал.

Стеклянная дверь открылась туго, со скрипом. Нужно будет заменить. Работать здесь я не буду, но все, что в хозяйстве есть, должно быть в порядке. Это уже на уровне привычки. Крутые бетонные ступени, со второго этажа доносятся голоса.

— Здрасьте, — бросил я входя в кабинет. — Уже вещички пакуете? Мило, ничего не скажу.

Парень, стоявший с коробкой в руках, коробку эту выронил. Она накренилась, картонная крышка открылась, на пол вывалился степлер. Правильно, степлер вещь нужная, без него переезд не переезд.

— Это…вы?

Парнишка нервно сглотнул. Нет, я производил впечатление, но обычно обманчиво мягкое. До того, как наработал имя постоянно ходил в тёмных очках и с трехдневной щетиной, ибо трудно вести дела, когда мужчины не воспринимают тебя всерьёз, а бабы шепчут полуобморочно — господи, какая душка.

— Мы, — ответил я.

Парень так потешно трясся, что я не удержался и оскалился, показав зубы. Понимаю, ребячество. Но мальчишка был моложе меня лишь на несколько лет — сколько ему, двадцать восемь? — а кажется, что на целую жизнь. Пороха мальчик не нюхал. Я ему даже завидую немного. Мне бы тоже хотелось жить нормально. Но зато я не трясусь, когда со мной разговаривают.

Я вообще только одного боюсь — Катьку потерять.

— Но нам сказали…что вы не приедете…что мы успеем…

Мальчик побледнел. Я напрягся. Видимо не бывает так, чтобы сразу по всем фронтам хорошо. Где-то, но дерьма жизнь наложит.

Через полчаса, две сигареты и одну затрещину парень все рассказал. Завод перекупили. Нагло, под самым носом. Цену нашу сбили, да и Главного не побоялись…

— Кто? — скрипнул зубами я.

— Чернов…