Играя на струнах души (СИ)

— Вроде того. Мне нужно было уединенное место, а в его собственности есть участок частного пляжа. — Меньше шансов, что папарацци разбросают наши фото на сайтах сплетен.

Я провожу ее по современному дому к пляжному патио, где нас ждет стол, накрытый льняной скатертью, фарфором и хрусталем.

— Итан. — Она останавливается и пристально смотрит. — Это для нас?

Я сжимаю ее руку и внутренне проклинаю, когда чувствую легкое подрагивание ее мышц.

— Неужели ты думала, что я поведу тебя в «Макдоналдс» на нашу последнюю совместную трапезу?

— Я должна была знать лучше, да? — Она отставляет свой костыль.

Я отодвигаю ее стул и сажусь напротив нее.

— Кофе, сок или воду?

— Кофе, пожалуйста. — Она оглядывается вокруг. — Что у нас на завтрак?

Я снимаю серебряный купол с блюда, стоящего посреди стола.

— Та-дам!

Ее глаза расширяются, а с губ срывается смех.

— Канноли!

— Все вкусы, которые смог приготовить лучший итальянский кондитер в Лос-Анджелесе. Минус зубная паста. — Я подмигиваю. — Понимаю, что на самом деле это блюдо не для завтрака, но кто сказал, что мы не можем съесть десерт на завтрак?

Ее смех быстро превращается в слезы, и моя собственная улыбка гаснет.

— Черт, детка. Мне жаль. — Я понятия не имею, что произошло. От безумной радости она перешла к слезам. Я обхожу стол, и как бы сильно мне ни хотелось обнять ее, я сдерживаюсь, боясь спугнуть. Опускаюсь на колени рядом с ней и кладу руку на ее здоровую ногу поверх теннисной туфли. — Эй, мне так жаль. Мы можем уйти. Я не хочу тебя расстраивать.

Тейлор качает головой, и ее слезы быстро превращаются обратно в смех.

— Прости, это не ты. Я даже не знаю, почему плачу. — Она шмыгает носом и вытирает лицо салфеткой. — Это так мило. Я люблю… — Она кашляет и прочищает горло.

Я стараюсь не разочаровываться в том, что она не произносит нужных слов, и вынужден в миллионный раз напоминать себе, что у нее есть проблемы, очень серьезные, с которыми ей нужно разобраться.

Как только перестает плакать, Тейлор говорит:

— Ты потрясающий. Ты действительно невероятный мужчина.

— Не могу вспомнить никого, кто сказал бы это обо мне. — Я отстраняюсь и заставляю себя сесть, вместо того чтобы посадить ее к себе на колени и держать там вечно. — Это доказывает, что именно ты делаешь меня лучше.

Мы наслаждаемся нашим завтраком без лишних слез. Я провожу время, обсуждая планы на будущее и давая обещания, которые включают прогулку по пляжу после того, как ее лодыжка заживет. Я хочу, чтобы она знала, что я представляю ее в каждой минуте своего будущего.

Наше время вместе быстро подходит к концу, и я в ужасе от того, что, когда отпущу ее, то могу никогда больше не увидеть.

ТЕЙЛОР

Десять минут ужаса меняют все.

Если бы только я знала, когда вошла в ту ванную, что выйду оттуда другим человеком. Синяки и раны, повреждения, нанесенные моему телу, со временем заживут, но эмоциональные травмы кажутся необратимыми. Я стала пугливой, желание заплакать всегда кипит где-то на поверхности, и волны безнадежности заставляют меня хотеть остаться в постели и уснуть, прогнав все чувства прочь.

Впервые с той ночи я чувствую себя… легче. С утренним солнцем на моей коже и океанским бризом в моих волосах, Итан смотрит на меня, упиваясь мной, как будто боится, что моргнет, и я исчезну.

— У меня есть предложение. — Он слизывает сладкую начинку со своего большого пальца. — Выслушаешь меня?

Я проглатываю кусочек сладкого десерта и запиваю его кофе.

— Я немного нервничаю. — Я смеюсь, но в моем животе без всякой логической причины порхают бабочки.

Выражение его лица становится серьезным, его пристальный взгляд прикован к моему.

— Поехали со мной.

Он не может быть серьезным.

— Я не могу работать, я же сказала…

— Нет. — Он кладет руку на стол, протягивая ее вперед, как будто хочет схватить мою, но замирает, когда я убираю свою.

Я проклинаю себя за свою непроизвольную реакцию. Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне, но каждый раз, когда парень протягивает руку, я отшатываюсь.

Нахмурившись, он продолжает.

— Не для того, чтобы работать. Просто поехали со мной. Я куплю нам наш собственный автобус, или, черт возьми, куплю фургон и поведу его сам. Просто пойдем со мной.

— Я не могу. У меня назначены встречи с врачами и сеансы терапии…

— Я доставлю тебя на них. Попрошу водителя отвезти тебя на все встречи и отвезти обратно в аэропорт.

Я закрываю глаза. Одна только мысль обо всем этом кажется напряженной и хаотичной.

— Что бы, что? Спать с тобой в одной постели каждую ночь между очередными выступлениями?

— Да. Если это все, что я могу получить, тогда я возьму это.

Я обдумываю это с минуту, мысленно провожу день жизни в дороге, и ужас пронзает мою грудь.

— Я не могу. Слишком рано. Мне нужно еще немного времени, чтобы разобраться… — Я вздыхаю. — Во всем.

Итан ковыряет еду на тарелке, затем кивает.

— Хорошо.

Это было легко.

Он тянется за спину и достает из заднего кармана длинный конверт, прежде чем подтолкнуть его ко мне через стол.

— Что это? — Я открываю его, пока он объясняет.