Играя плотью, не имея плоти

– Капитан, мое искреннее желание поддерживать субординацию все же не может удержать меня от встречного вопроса: это что – допрос?

– И все-таки, вы могли бы мне ответить?

– Я исследователь, а давний интерес СпецБюро к моей персоне я могу объяснить только особенностями моей работы. Это специфическая область науки и засекреченные исследования в ней велись с самого начала одновременно со всеми разработками. Поймите, образ секретного агента не сослужит мне хорошей службы во взаимоотношениях с командой, в особенности, если он мне навязан насильно.

– Хорошо, вы свободны, – Нечетный включил монитор рубки с легким раздражением. – Напоминаю: через час сбор в главном отсеке для просмотра записи событий в колонии.

Курсов бесшумно скрылся за дверью.

* * *

Десантники-штурмовики в своей компании давно называли людей из исследовательского подразделения "ботаниками". Вообще особенной неприязни между ними не было, но саркастически-насмешливая атмосфера была неизменным атрибутом взаимоотношений внутри слаженного организма команды "Стерха". Исключением не был и небольшой пилотный состав корабля.

"Ботаники" сидели в своем рабочем отсеке и перемывали кости пилотам:

– Глебу вряд ли позавидуешь. Новый капитан накануне рейда может оказаться чем-то сродни бабе на корабле.

– Ну, Глеб-то ладно, он старший пилот, а вот Помилов всю дорогу только о бабах и думает. Прямо генетический сублимант какой-то! Вообще фамилия Нечетный хотя и к лицу новому капитану, но все-таки наводит на мысль о нестабильной инварианте…

– Пилотный состав с легким бредом отношений на экстренном задании – это, конечно, номер. Так и представляешь себе: прилетаем на эту замызганную колонию, расследуем геноцид или что там у них, короче, как всегда – экстремистский абсурд, а капитан тем временем записывает в свой толстый блок, кто из нас есть кто.

– Да что он, ребенок, что ли? И так ясно: десантура – есть десантура, технари – это крабы-технари, ну разве что мы, банда яйцеголовых носителей докторских степеней.

"Ботаники" дружно заржали, прихлебывая "Спасский тоник". Вообще яйцеголовые носители докторских степеней не обязаны были носить единую униформу, тем паче цыпляче-желтого цвета. Это был их сугубо внутренний прикол: когда вся команда судна была одета кому во что нравится – и десантура, и крабы, и небольшой медперсонал, – научные спецы по давней своей договоренности держали свой "желтушный" фасон. Имели на это полнейшее право. Почему когда-то ими был выбран именно желтый цвет? На это одни из них отвечали, что, мол, просто как-то кинули жребий, руководствуясь аттрактивной теорией эволюционирующей вероятности, другие что-то врали по поводу новейшей гипотезы относительно спектрального анализа, третьи, и их было большинство, говорили, что это цвет Вечности, Спокойствия и Духовных практик. Четвертые с пятыми и шестыми, устав от разного рода отмазок, говорили – так проще отличать своих в чересчур разношерстной и пестрой космобригаде. Прочим было просто не до этого и они носили свою форму гордо, не отвечая на разные глупые вопросы.

Беседа о нынешней ситуации на "Стерхе" продолжалась.

– Наш новый капитан серьезно углубился в досье, сразу видно – ответственный человек…

– Если б его назначили к нам на судно не так скоропостижно, возможно он держался бы проще. И уверенней.

– Слышали, наш прежний кэп уже вышел из восстановительной клиники. Теперь будет жить только на Земле.

– Конечно, такое облучение – не шутка. Вообще Курант – странное место. Чувствую, с ним еще возни будет не меньше, чем на сотню лет.

– Еще бы. Как орала вся пресса: "Курант – крах антропной феноменологии!". А нашему Чилимову просто крупно не повезло. Теперь, наверно, будет в каком-нибудь инфоуровне работать или где преподавать.

– А что Илюша не идет? Неужто Нечетный счел подозрительной его специализацию и теперь домогается страшной правды – а не связана ли наша нынешняя миссия с непроходимыми тайнами криптограмм давно усопших цивилизаций?

– Нечетный наивен, хотя и имеет немалый боцманский стаж. У них на "Медузе", насколько я знаю, ситуация была не такая. Ему и в голову не приходит, что с такими отраслями, как у нас, СпецБюро срослось прочно и надолго. Он полагает это неестественным положением вещей, в то время как все давно уже совершенно нормально. Это его паранойя, мол, половина состава "Стерха" под колпаком, какие-то интриги, какая-то недосказанность. Но скоро, думаю, он поймет, что разумнее относиться к этому как к параллельной заинтересованности нескольких структур, не больше.

– Но и не меньше, Эдик! И вообще – ты речь толкнул только что прямо-таки одиозную! Эти "отрасли", эти "структуры" и прочее "положение вещей". Зычно!

– Влад, ну ты же сам понимаешь – а вдруг нечетная паранойя так велика, что нас сейчас прослушивают? Мы же не на Земле… Вот я помалу и продвигаю, как ты выразился, "одиозные речи".

– Ну, Эд, это уже самая что ни на есть паранойя с твоей стороны!

– А то!

Беседа "ботаников" продолжала плавно течь по волнам иронии и благостного такта, иногда напоминавшего снобизм высокообразованных сплетников.