Играя с судьбой (СИ)

В первые несколько мгновений, обрадовавшись, я сумела забыть, насколько сильно свекор меня не любил. Что для него я всегда был ненормальной, одержимой фанатичкой, и что совсем не такую женщину он хотел видеть рядом со своим сыном. Да, у него хватало порядочности и ума не пытаться нас ссорить. Но на каждый из моих визитов вежливости он лишь морщился. Я, после того как догадалась об его истинном отношении, старалась ему не навязываться. Для окружающих мы казались слишком заняты каждый своим делом, и в наших редких встречах не было ничего необычного. И только мы сами знали, что на самом деле скрывается за видимостью ровных и редких отношений.

Но сейчас никого обмануть не получится, саму себя — в первую очередь. Да и нет необходимой дистанции для маневра.

— С возвращением, мадам Арима, — произнес старик. И ледяным тоном добавил. — Что-то вы сегодня неважненько выглядите.

Я отвела взгляд, интуитивно чувствуя, что ссоры не избежать, и потому постаралась не ввязываться в спор: сил подобные диспуты отнимают много, а их и так было немного. Но и признавать справедливость упреков мне не хотелось. Поэтому я постаралась сделать то, что было мне все же по силам: старательно пропуская мимо ушей слова свекра, я делала вид, что внимательно в них вслушиваюсь.

Видимо, разгадав этот трюк, Вероэс усмехнулся, и, наклонившись, заглянул мне в глаза.

— Ну, рассказывай, как тебя лечили, — произнес он, не сводя с меня внимательного взгляда. — Как нарвалась, заметь, я не спрашиваю.

Он взял меня за запястье, пощупал пульс, усмехнулся и, уложив мою руку на кровать, отступил на пару шагов.

Под его неприязненным взглядом я чувствовала себя едва одетой, и было непонятно, отчего вдруг он перестал скрывать свое истинное отношение. От обиды дрогнули губы, и слезы едва не покатились по щекам.

Я понимала, что нельзя скрывать информацию от медика, но чувствуя его враждебность, не могла выдавить из себя ни слова. К тому же, хоть и никогда не жаловалась на память, но все процедуры, которым меня подвергали в госпитале, я так и не смогла запомнить. И список медикаментов, оказавшийся весьма внушительным, полностью запомнить тоже не удалось.

Сглотнув комок в горле, я виновато отвела взгляд и попросила:

— Хочу пить.

Вероэс вновь посмотрел на меня с укоризной, принес воду, помог напиться, поддерживая за плечи.

Стало чуть легче. По крайней мере, пересушенные рот и горло уже не царапало дыханием. Головокружение и слабость донимали по-прежнему, и все так же тяжело оказалось ворочать неподъемной, словно заполненной свинцом, головой.

Поставив стакан на столик возле кровати, свекор прошелся по комнате, подвинул стул, присел рядом. Молчал. Но лучше бы распекал, видеть его неприязненный взгляд было невыносимо. Словно прочитав мои мысли, свекор заговорил:

— Что, не нравится врач, которого к тебе приставил Ордо? Учти, что другого не будет: Аторис не многим доверяет и совсем мало людей могут получить доступ в его резиденцию. Так что смирись.

Закусив губу, я посмотрела прямо в лицо свекра. Кажется, я ошиблась, назвав его отношение неприязнью. Это была самая настоящая ненависть.

«Чересчур чувствительной вы становитесь, мадам Арима», — одернула я себя мысленно, а вслух спросила:

— Долго я была без сознания?

Медик покачал головой.

— Нет, — снисходительно отозвался он, — каких-то пару часов. Потом спала, что естественно. Правда не совсем понятно, почему, когда ты отключилась, Ордо всю резиденцию на уши поднял — вид у тебя доходяги, так что стоило ожидать. Правда Аторис, хоть и неплохо тебя знает, подумать не мог, что ты способна через неделю после сложнейшей операции сбежать из медцентра, отказавшись от реабилитации…. — Свекор иронично качнул головой, и процедил через зубы: — Идиотский поступок, знаешь ли. На Рэне с оборудованием и медикаментами туго. И сдохнуть у тебя шансов больше, чем выжить. Вот зачем ты вернулась?

В горле снова вырос ком, который я не могла ни сглотнуть, ни выдохнуть. Он медленно переместился в центр груди, и только когда он, прорвался и от боли горячие слезы хлынули из глаз, я смогла ответить:

— Дон, — прошептала я, — Доэл. Я хотела вернуться к ним. Если не сейчас, то уже никогда.

Вероэс скривил губы и неожиданно тихонько погладил меня по кисти, словно пытался успокоить, но от его внезапного сочувствия мне стало только хуже: к слезам присоединились горькие истеричные рыдания. Даже понимая, что веду себя как тряпка, я ничего не могла с этим поделать: рыдала, ревела и тщетно пыталась улыбаться, скрывая боль, вызванную словами свекра.

Старик вздохнул, прошептал тихо:

— Прости.

Это было неожиданно. Я закрыла глаза, вздохнула, попробовала взять эмоции под контроль и вновь почувствовала, как пальцы Вероэса поглаживают кисть моей руки.

— Фори, — проговорил он неожиданно тихим и виноватым голосом, — пойми меня правильно. Я никогда не смогу забыть, что ты — сотрудник разведки. И что причина, по которой ты вернулась, может быть далеко не единственной.

Я стиснула губы, чтобы не дрожали, и попыталась отвернуться, злясь и на собственную слабость и на жестокость свекра.