Играя со стилями – 2

– Даже у самки богомола – ноги гладкие! – Бормотал я ей вслед вставая с кровати. – Хоть и с клешнями.

Теперь уже не самка богомола, а её самец заинтересовал меня.

Весь день он стоял у меня перед глазами – маленький, невзрачный жучок.

Я представлял… вот он лезет по дереву и вдруг видит – нечто неописуемое идёт к нему навстречу… огромное по размеру, пасть на всю морду из которой выглядывают острые зубы. А злобные глаза – качаются где-то сбоку. И клешни как у чудовища.

Выглядит пострашнее чем "Чужой" и фильма ужаса.

Но вместо того чтобы с воплями убегать или притворится дохлым – он приветливо машет ей лапой – незнакомка кажется ему загадочной, интересной, даже возбуждает малость. Он краснеет, робеет, наконец говорит ей смущаясь – Привет, красавица!

Самка богомола в изумлении останавливается…

Глаза качаются на своих нитках – всё медленнее, и затем вообще застывают.

– Что? Вправду красивая?

– Очень – кивает он головой. А межу ногами у него уже выглядывает то что никогда не обманывает… она действительно в его вкусе.

– Во блин! – Садится самка – Офигеть и не встать!

Она смотрит на себя в отражении росы на листьях дерева. И ничего не понимает. А богомол, воспользовавшись её растерянностью – уже обошёл сзади и толкает её прямо в хвост, обнимая передними лапами за туловище.

– Сладенькая моя!

Огромная зубастая пасть самки раскрывается на весь рот и оттуда выпадает длинный чёрный язык.

– Кто? Я?

– А кто же ещё? – Ласково говорит он.

– Да… да… да… – Шепчет изумлённая самка – …Я сладенькая… я всегда знала… чувствовала это…

Поворачивается к нему

– Скажи мне… ещё раз… что я красивая…

Поворачивается сильнее – чтобы лучше видеть его. Слышать его.

– Вправду! – Бормочет сексапильный жучок.

– И желанная?

– Желанная!

– И мы будем всегда вместе, заботиться друг о друге?

– Будем!

– Родной мой! – Капают слезы из глаз самки, колыхающихся на тонких ниточках по бокам морды. – Любимый!

– Да не шевелись тварь… – Бормочет богомол у которого вдруг выпал из неё. Потому что самка всё время оборачивается. – Дай закончить.

Самка слышит это… она ошарашена… опускает голову и грустно смотрит куда-то вниз, себе под клешни. Она всё поняла.

– Сам ты тварь…

Через пару минут, она пойдёт дальше, по своей дороге, одинокая и печальная, бормоча себе под нос – а ведь обещал любить, заботиться…

А где-то на дереве – самец богомола – остался лежать перекушенный пополам.

Лишь член его – по прежнему торчит вверх.

А морда улыбается.

И слышится прощальный шёпот – Вот бля, оторвался!..

Дед и баба

В детстве я не мог понять – почему меня не сажали за общий стол?

В праздник, когда стол накрыт… вокруг сидят гости… звучат песни.

Сначала это не сильно печалило так как нас, детей, садили за отдельный стол в соседней комнате – со сладким, фруктами, минералкой. Даже с красным вином – когда мы чуть подросли.

Его приносил мой дед – бывший учитель школы. Он был главный в квартире.

Ставил на стол, подмигивал и уходил обратно – в другую комнату, чуть пошатываясь.

Оттуда, из другой комнаты – слышался весёлый хохот.

Там было интересно.

Кто-то вдруг начинал орать песню… и все подхватывали пьяными голосами. Потом слышался звук вилок, звон стаканов… снова хохот… снова песня…

Один раз я попытался перебежать к ним, туда – за взрослый стол.

Меня не сразу заметили… я увидел вокруг раскрасневшиеся лица, весёлые глаза, заплетающиеся языки… каждый рассказывал что-то своё… но никто не слушал другого. Через каждую минуту – раздавался оглушительный хохот. А ещё через 10 минут – кто-то запевал и все подхватывали… Яркий свет люстры отражался в стёклах тарелок – и слепил глаза. А в углу комнаты – телевизор горланил на полную громкость. Делая из звуков в комнате – полную какофонию… под которую кто-то танцевал посредине размахивая руками.

– Гоп! Гоп! Гоп!

Наконец меня заметили – кто-то показал на меня пальцем. И снова раздался оглушительный хохот… вытирая глаза от выступивших слез – меня выпроводили назад к другим детям.

Я так ничего и не понял.

Почему они смеются?

О чем говорят?

Что поют?

И вообще, как называется этот праздник?

Когда я подрос и стал студентом – праздники продолжались, только гостей за столом поубавилось. Впрочем, на веселье это не отразилось. Мне объяснили что плевать если кому-то – врач запретил пить… а кому-то – есть. Даже были такие которым запретили танцевать… до меня доносились разговоры про подагру… уколы… повышенное давление… и вскоре потом снова – хохот… хохот… хохот…

Между которым гремели песни. И тот же старый телевизор – на полную громкость.

Как 10 лет назад.

Лишь только… больше не было детской комнаты. Я сидел за общим столом, разглядывая гостей, пытаясь понять что тут в конце концов происходит?

Если нельзя человеку пить – то почему он пьёт?

Если нельзя танцевать – то почему он скачет как дурной?

Если нельзя кушать – то почему тот толстяк напротив – обожрался оливье и сейчас сидит с красным лицом – ему плохо?

Почему? Почему? Почему?

Лишь одно понял наконец – самым главным за столом – был мой дед. Это от него исходила инициатива.

– Наливай, бабка! – Раздаётся его зычный голос.