«Играю словом…»

Мы плоть от плоти и отец и мать,
У нас опора есть и есть надежда —
Краёв лесных и тишь, и благодать,
Родного дома ветхий облик нежный.

Не нужно нам обителей иных

И райских кущ, где мёдом пахнут реки,
И тесный круг любимых лиц родных
Дороже нам всего, всего навеки.

Холодный зимний ветер ледяной

Нас не пугает, с ним мы всюду дома.
К судьбе не повернёмся мы спиной,
Нам тяжесть рук натруженных знакома.

Судьба нас разорвала, разнесла,

Развеяла по миру и по жизни,
Но не смогла у нас забрать тепла
И веры в счастье, правду и отчизну.

И слёзы на глазах, и счастья смех,

И труд, и отдых нам знакомы с детства.
Мы здесь собрались по призыву тех,
Кто в январе родился в том столетьи.

Кто в яростный и непокорный век

Вложил сердца и руки без остатка —
По праву тот и будет человек,
По праву и в веках ему остаться.

Ах, сёстры, вы двойные колоски,

Разбросанные вдаль летящей бурей.
Мне не удастся удержать тоски
В январский вечер этот хмурый, хмурый.

Вы, милые сестрёночки мои —

Улыбки ваши лица освещают.
Терпенья, веры и большой любви
Сегодня и всегда я вам желаю!

Расставание

Мы разучились обращаться
Друг к другу жестами на «ты».
Рукой лица, волос касаться
Средь повседневной суеты.

Мы разучились улыбаться,

Когда друг друга видим вновь,
И научились притворяться,
И жалость видеть за любовь.

Мы разучились целоваться

На солнце и в тени гардин.
Мы разучились волноваться,
Когда останешься один.

Мы разучились обниматься,

Сливаясь вдруг наедине.
Мы разучились огорчаться —
Так пусто и тебе, и мне.

Мы разучились удивляться,

Смывает чувства с нас вода.
Мы разучились расставаться
И расстаемся навсегда.

Манеж абстракционистов

На манеже абстракционистов
Я гляжу на картины и лица.

В изваяньях оживших и мертвых,

В колорите полотен всекрасочных
Каждый сам себя воспроизводит.
Каждый сам по себе абстракция.

Отыщи на газетах измятых

С бутерброда живой отпечаток
Или две-три капли из соусника,
Как от крови ночной от простыни.

А на простынях пятен игрища,

А в каменьях нетёсаных силища.
И картон изломан, как рубище,
Что на чреслах лежит обрубленных.

И в углу возникает пластика,

И танцуют худые, в тапочках.
Передать порыв — жест у мальчика.
Передать испуг — жест у лапочки.

И свингует оркестр разболтанный,

И лабает, кому как нравится,
И стебают строкой нетесаной,
Кто поет иль просто забавится.

И, отвернутые от стены,

Лица к лицам обращены.
В них читают они одни,
Как сияют в душах огни.

Может, бродит здесь тень Дали,

Ищет, ищет свою Гали.

На память о Йошкар—Оле!