Играющий в пустоте. Мифология многоликости

В истории современной медицины одним из самых ранних изложений универсальной формулы «этапа борьбы», предвосхищающего непосредственное «озарение», является формулировка Роберта М. Йеркса и Джона Д. Додсона – двух видных ученых начала XX века. Их исследования доказали, что повышение стресса влечет за собой улучшение физической формы и повышение эффективности труда. Другими словами, чтобы достичь максимальной продуктивности, нам необходимы напряженный период накопления и аналитическая оценка своих действий на любом подготовительном этапе любого проекта. И когда интенсивность воображения становится нестерпимой, тогда «Корнелий Агриппа в пятнадцатом веке гласит о двадцатом, евангелисты пишут Евангелие, Рыбак Духовный пишет „О сообщении души и тела“, а великие мистики в темноте своей вещают истину о грядущем»[272]. Однако, и это также важно знать, связь между стрессовым напряжением и результативностью озарения существует лишь до определенного уровня. Эти же ученые установили, что когда стресс становится чрезмерно сильным, физический мозг перестает быть управляемым, его продуктивность быстро идет на спад. Таким образом, «люди, стремящиеся „включить“ в себе механизм озарения, должны освоить этот принцип точно так же, как и любую другую новую концепцию»[273].

Говоря о процессе создания своего «Вертера», фон Гёте также утверждает, что написал это «сочиненьице» подобно лунатику и сам изумлялся ему, когда обрабатывал; Байрон сознается, что, сочиняя «Чайлд Гарольда», «был наполовину помешан, витал средь метафизики, гор, озер, ненасытной любви, невыразимых мыслей и находился под кошмаром своих собственных проступков»; Глюк полагает, что мелодии «прилетают к нему неведомо откуда»; Гайдн уверяет, что все сделанное им – «промысел Божественной воли»; Шюц пишет о Паганини: «В момент, когда он берет в руки инструмент, его существа как будто касается сам Господь, проходящий по всему его существу каким-то небесным огнем. Всякое чувство слабости оставляет его тогда, он становится совсем новым существом, весь преображается…» Шопенгауэр же, подводя черту под бесконечным списком подобных заявлений, указывает на то, что «творчество гения всегда – действие сверхчеловеческого существа, отличного от самого индивидуума и лишь на время поселяющегося в последнем»; всезнающий Беттинелли вторит им всем, ведь он уже знает, что «самый благоприятный для поэта момент может быть назван сном, приснившимся в присутствии разума, который, по-видимому, следит за его течением с открытыми глазами»[274].

И в заключение еще об одном важном нюансе: «Вращается лишь то колесо, которое наполнено энергией»[275]. И это означает, что на практике проникновение в динамику процесса вращения Колеса высшей радости достигается с помощью постановки дыхания, или подчинения его эффекту сознательности.

Дыхание

Как известно, «тело актера опирается на дыхание»[276]. Дыхание же связано с частотой сердечных сокращений. Если прямо сейчас, ради эксперимента, мы начнем дышать быстро и поверхностно, то частота нашего пульса увеличится; если же мы будем дышать медленно и глубоко – уменьшится. Это означает, что работа нашего мозга ритмична в самой своей основе. И уже давно известно, что «путем повторения зрительных или слуховых стимулов эти ритмы можно возбуждать или усиливать вплоть до достижения необычных субъективных состояний»[277]. Одним словом, частота и глубина дыхания непосредственно влияют на работу нашего мозга. С одной стороны, оно (дыхание) обусловлено спектром частот волн нашей мозговой активности; с другой – регулируя дыхание, мы можем регулировать электромагнитные излучения мозга.

В Игре дыхание классифицируется следующим образом: