Играющий в пустоте. Мифология многоликости

Иногда капризная игривость этой прелестной леди может быть даже пугающей: «Ты никуда не денешься от этой игривой девушки. Она любит тебя. Она ненавидит тебя. Без нее твоя жизнь превратится в сплошную скуку. Но она будет постоянно обманывать тебя. Когда ты попытаешься поймать ее, она исчезнет. Схватить ее – значит схватить свое собственное тело. Она до безумия игрива. Ставка в этой игре – твоя жизнь»[397]. Но, как известно, «двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры»[398]. С другой стороны: «…Когда она становится нашей союзницей, мы начинаем видеть не парой глаз, а многоокой интуицией… мы становимся похожи на звездную ночь и взираем на мир тысячью глаз»[399]. И это первое качество Повелительницы Танца – динамическое, или сексуальное.

Второе – женственное, всепоглощающее, или материнское. В этом случае она Magna Mater[400]: «…Не имеет ни формы, ни цвета и сама не обладает никакой основой… она „нерожденная“, подобна небу; не создана в результате какой-либо деятельности и не имеет какой бы то ни было причины. Она – исконная, пустотная природа всего и вся»[401]. Это пространство зрителя, из которого возникают все мысли и роли… мать всего сущего. «Чрезвычайно величественная и безумно прекрасная… нежная, энергичная, ласковая, сверкающая… субатомная, текучая, скоростная природа вещей…»[402] И под финал: «Помни, все в мире – лишь игра твоих Шакти»[403]. И последний раз, словами Будды Гаутамы: «Будь мысленно всегда среди женщин!»[404] То есть «постоянно веди внутреннюю сексуальную игру»[405].

Женский аспект Игры

Эту главу я посвящаю женщине, которая безжалостно учила меня женской логике, и слава богу, что это чудовищное время имело место в моей жизни.

Вот один из самых важных снов этого периода: все началось с ясного осознания того, что я проецирую на эту женщину женскую часть себя (говоря терминологией Юнга – свою аниму). И я спрашиваю ее во сне: «Почему меня так тянет к тебе? Что воплощается в тебе такого, чего я не знаю о себе и чего недостает мне?» И ответом на этот вопрос явилось своеобразное приглашение в кратер женского подземелья. Я вижу (или, скорее, переживаю) себя в форме темного женского начала, которому мужская часть меня очень хочет отдаться. Мужчина во мне желает как бы расслабиться в женском, довериться ему, спуститься или проникнуть в него. Вместе с тем я ощущаю огромную силу и право на это путешествие, защищенное четким осознанием ясной мужской эрекции.

Возможно, – думал я по пробуждении, – это можно еще определить как непреодолимую тягу окунуться в виртуальность Пучины Многоглазой, раствориться во всепроникающей интуиции. «Раствори свое тело, превратив его в глаза, чтобы видеть, видеть, видеть…»[406] С точки зрения глубинной психологии, корректировал я себя, это путешествие и битва с драконом за «сокровище» является необходимым этапом взросления художника и героя. Так во мне зарождалась потребность работы с широким спектром методов, касающихся женского аспекта Игры. Их можно сравнить с проходом над ужасной пропастью по очень тонкой дощечке.

И что же делает это развлечение таким опасным?

Речь идет об одной из самых увлекательных и азартных игр в Алхимии Артистического Мастерства. Это яростная и полная глубочайшего смысла битва Повелителя Игр с демоном Игры за смотрящее пространство, за женщину, за ее интуицию и безграничный потенциал! И в чем здесь суть? Дело в том, что зрителя можно увлечь только эмоционально наполненной игрой. А королем эмоции является не кто иной, как демон Игры. Виртуоз Конфликта! Искусный игрок в «дурака» с пятью козырными картами. Почему с пятью? Потому что основных эмоций, с помощью которых он подчиняет себе мир, – пять: гнев, зависть, гордость, привязанность и глупость. Именно искусство смешивания этих базовых эмоций делает его преферанс виртуозным, а его мастерство приготовления так называемых Раса – практически неотразимым.[407]

Возможно, кому-то будет приятнее видеть пять базовых эмоций не в форме карт, а как музыкальные ноты в системе пентатоники или еще как-либо, но важно одно – именно с помощью этих составляющих демон с виртуозностью истинного мастера разворачивает феерическую партитуру своих «Нибелунгов».