Играющий в пустоте. Великая печать

Это заснеженная вершина Алхимии Артистического Мастерства.Она проявляет свою грацию в мгновение, когда «нет центра и нет окружности» [419], когда пространство начинает вибрировать, аккумулируя игровой заряд в сто тысяч вольт; когда высшие бесстрашие, радость и любовь уже здесь, даруя узнавание реализации и законченности каждому мгновению; когда мир подобен голографическому изображению, каждый из кусочков которого вмещает и отражает целое, даруя узнавание целого всему, что соприкасается с ним; когда любые состояния Умастановятся украшениями Мастера; когда зритель, актери рольестественно пребывают в единстве, и в это мгновение безграничный потенциал Театра Реальностираскрывается в полную силу своих Самоосвобождающихсяспособностей! Это и есть Великая Печать Истины Игры,заверяющая подлинность и законченность происходящего через проявление Золотого Сечения Образа.

Это состояние можно сравнить также с рисунком на воде: все своевременно и на своем месте… но нарисованное растворяется уже в момент своего возникновения, «как только возникло – уже свободно!» [420]

Великий Дзэами говорит об этом так: «Каким бы ни был цветок, он не может сохраниться неопавшим. Он дивен тем, что благодаря опаданию существует пора цветения. Знай, что так и в мастерстве: то всего прежде надо считать цветком, что никогда не застаивается. Не застаиваясь, но сменяясь в разнообразных стилях, (мастерство) порождает дивное» [421]. И это действительно возможно, потому что, совершая этот виртуозный танец, «мудрец опирается на то, что не улучшается и не находится где-либо» [422]. Так проявляется искусство Мастера Самоосвобождающейся Игры. Оно вне ожиданий, схватывания и страха… изначально отпущено, полно бесстрашия, радости и любви!

Итак: «Я – бездонная глубина, из которой возникают все миры. Вне всякой формы, всегда недвижный – таков я» [423]; «Я – Брахман… я обитаю во всех существах как чистое сознание, как основа всех явлений… Я – во всем…» [424]Это просто, «совсем как обычная жизнь, только ты всегда паришь в футе от земли» [425]. С невинностью и непосредственностью ребенка ты мыслишь так же, «как дождь, падающий с неба… как волны, носящиеся по морю… как звезды, освещающие ночное небо, как листья, которые распускаются под теплым весенним ветром. На самом деле это он сам и дождь, и море, и звезды, и лист» [426]. Здесь, подобно Порфирию, можно вообразить даже «Космического Мужа Света», макрокосмического человека, «чья голова – небо, тело – эфир, ноги – земля, а воды вокруг – океанские глубины» [427].

Так будь же сам вселенной и творцом!
Сознай себя божественным и вечным
И плавь миры по льялам душ и вер.
Будь дерзким зодчим вавилонских башен,
Ты – заклинатель сфинксов и химер.

[428]

И под финал: «Это наслаждение, фантазия и поэзия раскованного и отпущенного на свободу Ума;он резвится и играет цепочками умозаключений, как цветочными гирляндами, и танцует, держась за них» [429]. «И когда-нибудь холодной и прозрачной ночью луна осветит притихшую в ожидании Землю, просто, чтобы напомнить всем оставшимся и отставшим, что все это игра. Лунный свет воспламенит сны в их спящих сердцах, и страстное желание пробудиться шевельнется в глубине этой беспокойной ночи, и вас снова потянет отвечать на эти жалобные молитвы, и вы окажетесь прямо здесь, прямо сейчас, недоумевая, что бы это значило на самом деле – пока вспышка понимания не пробежит по вашему лицу, и все будет кончено. Тогда вы возникнете, как сама луна, и будете напевать эти сны в своем собственном сердце; и вы возникнете, как сама Земля, и будете славить всех ее благословенных обитателей; и вы возникнете, как само Солнце, бесконечно сияющее и слишком очевидное, чтобы его увидеть; и в этом Одном Вкусепервичной чистоты, без начала и без конца, без входа и выхода, без рождения и смерти…» [430]мы возникнем как великая самоосвобождающаясяпотенция, великая радость и великий ужас – быть всем! Мы возникнем как Великие Артисты, как Мастера Игры, являющиеся не чем иным, как самой Самоосвобождающейся стихией Игры!

Итак, «все твари – суть личины и маски Господа» [431]! Или из Ницше: «Резкий и мягкий, грубый и нежный, доверчивый и странный, грязный и чистый, соединение глупца и мудреца – я все это и хочу всем этим быть – и голубкой, и в то же время змеей и свиньей» [432]. Ведь согласно алхимикам, субстанция, «которая содержит в себе божественную тайну, находится везде… даже в самой отталкивающей грязи.