Игральные кости

Около своего мотоцикла Карри остановился и протянул ей шлем:

– Надевай.

Кристен натянула шлем поверх копны темно-каштановых волос, и Карри помог его застегнуть.

– А теперь садись и держись покрепче.

Кристен едва расслышала его слова. Моторы вокруг урчали и шумели. Казалось, что все это сборище – двадцать или тридцать мужчин на мотоциклах, некоторые вместе с девчонками, – собираются совершить какой-то грандиозный пробег или выступить на параде. И если вчера Кристен постоянно слышала разговоры и смех, то сегодня эти люди были молчаливы и серьезны. Их товарищ был в реанимации – неудивительно, что атмосфера вокруг казалась такой гнетущей.

Она крепко держалась за Карри, сцепив пальцы в замок где-то в районе его солнечного сплетения. Его спина была теплой, а светлые волосы то и дело попадали в нос, отчего она постоянно морщилась.

Шоссе летело навстречу всеми своими изгибами и поворотами, и в ушах свистел ветер. Раньше она никогда не ездила на мотоцикле, но сегодняшнюю поездку нельзя было назвать развлекательной. Карри выжимал из байка все, что можно, и рокот двигателя отдавался вибрацией в каждой клетке тела. Они были впереди всех, во главе процессии. Следом мчались остальные мотоциклы. Мимо пролетали встречные машины, редкие загородные домики, поля и зеленые рощицы.

Она многого не понимала.

Но кое-что ей было уже ясно.

Карри Джонсон был не просто членом мотоклуба – он был там в числе первых лиц. Президент? Вице-президент? Она не знала толком, какие должности существуют в байкерских сообществах.

Дорога заняла полтора часа – в два раза меньше, чем вчера на машине. Утренний Сакраменто встретил их солнечными бликами, запахом заварной сдобы в бесчисленных кафешках и шумом большого города. Пока они мчались по улицам в сторону центрального госпиталя, Кристен успела заметить, как реагируют вокруг на их длинную процессию. Автомобили послушно пропускали, пешеходы жались к стенам домов. Байкерская тусовка всегда была непонятой в широких кругах. Байкер – значит непременно наркоман, торговец оружием, хам и бабник… Может, так оно и было. Вчерашние события в баре сейчас казались ей страшним сном, но она понимала, что это было реально. И то, что Карри Джонсон оказался добр к ней, не означало, что он добр всегда и со всеми… И уж точно не означало, что другие байкеры на его месте повели бы себя так же. Черт возьми! Да ее вчера чуть не изнасиловала толпа мужиков! Это было страшно.

Во двор больницы процессия въехала, расхлестывая вокруг пыль и песок, моторы напряженно ревели. Кристен была уверена, что сейчас мотоциклы начнут тормозить, но они снова начали набирать скорость, заходя на круг по больничным аллеям. Шарахнулась в сторону пожилая женщина, шагавшая по тропинке между деревьями. Сердитая медсестра крикнула что-то вслед, но ее голос потонул в реве двигателей. Байкеры совершали круг почета – или что это такое было? Кристен решила, что они отдают честь попавшему в беду товарищу.

Потом начался второй круг, потом третий. В ушах свистел ветер. Отовсюду сбежались люди – врачи, медсестры, родственники пациентов и сами пациенты, даже какие-то посторонние зеваки. Окна в госпитале пооткрывались, рокот двигателей мешал размеренной жизни больницы. Кто-то вызвал полицию. Но парад закончился так же быстро, как и начался. После четвертого круга большая часть мотоциклов выехала обратно за ворота больничного городка. Мотоцикл Карри и два других затормозили около подъезда, и шум моментально рассеялся в летнем воздухе.

– Слезай. Пойдешь с нами.

Кристен осторожно сползла с сидения.

– Может, я здесь подожду? – спросила она нерешительно, но Карри помотал головой:

– Неа. В компании девушки мы выглядим более мирно. А так нас могут и не пропустить.

Кристен вспыхнула – вот оно значит как! Ее просто используют! Это показалось ей чертовски обидным, но смысла спорить не было. Она покорно пошла следом за своим вчерашним спасителем.

– Палата номер двести тридцать три, – сообщила им девушка-администратор, и пока они шли по больничному коридору, Кристен успела рассмотреть двух других мужчин.

Один был невысокий, с пивным брюшком, но крепкий. Волосы у него были почти седые, длинные, вьющиеся и жесткие. В левом ухе торчало серебряное кольцо. Кристен решила, что ему лет пятьдесят.

Второй был гораздо моложе – лет двадцать пять. Голова у него была полностью выбрита, и весь череп покрывали узоры татуировок. Голубые пронзительные глаза, узкие губы – создавалось впечатление, что этот человек никогда не улыбается.

В палату Кристен вошла нерешительно и только после того, как вошли остальные. Помялась на пороге, но потом все-таки приблизилась к кровати.