Играть, чтобы проснуться (СИ)

— Да, черт возьми, я уверен! Потому что это очевидно: они собрались не сами! Ну подумай — йети, брат одного из командиров «Гарона», элитка со способностью, которую не сможет перекрыть никакая другая, и мы с тобой. Та эльфийка, видимо, обладает какой-то силой, о которой не знает еще никто, и возможно, она сама тоже. А маг, если ты не заметил, обладает далеко не одной магической стихией, что очень высоко ценится. Все четыре существующие стихии в одном человеке! Я ни разу не слышал о такой личности! Теперь понимаешь, что такое скопление людей с неординарными способностями невозможно объяснить случайностью, а искусственно это сделать очень сложно, потому что существует огромное количество таких погрешностей, как ты! — Мирак поставил точку, ткнув пальцем в плечо брата.

Мирон, громко выдохнув злость, толкнул Мирака в ответ.

— Ты неправ! Будешь мне тут еще толкаться! — Мирак вернул толчок уже вставшему на ноги брату.

Тот толкнул Мирака. Долго они перебрасывались толчками все большей силы, словно мячом, пока Мирак, наконец, не ударил брата по лицу. Мирон пошатнулся. Их сердца одновременно ударили так громко, что показалось, даже по лесу разнеслось эхом это «тук!».

— Брат, ты всегда меня прикрывал! Что же сейчас случилось? Неужели я для тебя стал менее важен, чем эти… — Мирон при этом вытянулся, вставая в боевую позу, одновременно зажимая рукой щеку, в которую получил удар.

— Ты думаешь, что-то пошло не так с недавнего времени? А напомни-ка мне, братец, из-за кого мы всю жизнь живем в лесу? Почему мы находимся во всех списках опасных людей? Наверное, из-за меня, человека, который пытался познакомиться хоть с кем-то, чтобы улучшить нашу с тобой жизнь! — на глазах призрака появились слезы. То же самое было и с Мироном. Их связь рушилась, рассыпалась на осколки именно сейчас. Не тогда, когда Мирон делал ошибки, не при их встрече с новыми знакомыми, не когда он надел ошейник на Эрика. А именно сейчас.

— Да, тебе сложно. Но каково мне? Всю жизнь пытаюсь тебя удивить, чтобы ты вновь начал мне говорить про то, что я не прав? А знаешь что? Мне нравится жить в лесу! Да, грабить людей — это по мне!

С этими словами Мирон подпрыгнул ровно вверх, наклонил тело в направлении брата и, оттолкнувшись от дерева, прыгнул на Мирака, схватил его, и они покатились по земле, борясь, избивая друг друга и плача. Чуть меньше минуты продолжалась братская дуэль — похожая на ту, которая происходит, когда мальчики не могут поделить пульт от телевизора. В конце концов, Мирак превратил тело в дым и прекратил драку. Он отлетел недалеко, вновь воплотив свое тело. Мирон так и лежал на земле, глядя туда, где только что был брат, сидевший сверху и бьющий его. Мирак дышал уже чуть ровнее. Глубоко, тяжело, но постепенно успокаиваясь. Он долго смотрел на брата, пытаясь сделать что-то, образумить его или одолеть его глупость. Но не мог ничего придумать.

— Так мы не выясним, что делать дальше, только выплеснем гнев. Выпей зелье лечения, чтобы убрать следы драки, и пойдем в лагерь. Скоро должны прийти Лион с Люмриком. Надо поговорить с Эриком… И снять с него ошейник, — Мирак вновь испарился, оставляя брата в одиночестве.

Мирон через минуту привстал, вытер слезы и долго еще стоял на коленях. Наконец он достал из кармана зелье, выдернул пробку зубами, выплюнув ее, отхлебнул, не отрывая глаз от земли, и выкинул почти полную склянку куда-то далеко. Через минуту полного молчания он закричал. Поднял вверх голову, вытянул тело в направлении неба, расставив руки в стороны, и закричал снова. На весь лес разнесся его крик. Мирак, находящийся уже в лагере, почувствовал, как по телу идут мурашки. Снова сердце громко стукнуло, будто упало куда-то. Стало тяжелее, и эта тяжесть обрушилось сквозь все органы на дно организма. На секунду он испугался за брата. А может быть — самого брата.

Лион шел рядом с гоблином. Тот уже все знал, но никак не мог принять это. Пытался объяснить себе иначе. Выходило у него скверно. Что бы он ни пытался придумать, приходил к одному выводу: смерть Цинбора была справедливой, и даже будь он здесь сейчас, Люмрик сам казнил бы его несмотря на братскую любовь. Смерть отца лежала именно на его плечах. Не Курло и не Джейк не были виноваты в гибели Норина. Джейк… он причинил Люмрику много боли. До сих пор он не мог простить его за убийство отца и вождя. И не хотел. Он желал отомстить. Новый вождь и скорбящий сын не мог размышлять иначе. Не мог оставить ненавистного орка с бьющимся сердцем.