Играть чтобы жить [17.05.2024]

Пока же мысли путались, слабость, похоже я приходил в себя после долгой и тяжёлой болезни, но мысли пусть тяжело перекатывались в голове, однако всё же мог мыслить. Скорее всего я у своих. Немцы бы лечить и не подумали, ха, скорее добили. Значит вышли. Ну я несколько планов составил чтобы выйти к своим, как это сделать, надеюсь Светлова воспользовалась одним из них. А пока лежал, мысли гонял туда-сюда, кстати под шерстяным одеялом, между ним и мной простынка, чтобы не кололось. А пока подсчёт вёл. Когда меня вырубило, размеры хранилища как раз трём тоннам подходило, без полста кило, а было пятнадцатое ноября, насколько я помню. А сейчас у меня три тонны и четыреста шестьдесят килограмм. Это что, я почти два месяца провёл без сознания? А при простуде разве такое бывает? Ещё палата одноместная, явно непростая. Час, наверное, лежал, когда шум раздался, дверь открылась и появился необъятная задница неизвестной женщины, в белом халате с завязками сзади. А, санитарка. Та обернулась, тазик в руках, обмывать видимо собралась, я кажется на клеёнке лежал, холодит.

– О, очнулся, милок?

Я лишь чуть прикрыл глаза и кивнул. Говорить трудно было, уже пробовал, хриплю. Впрочем, водички я попил из своих запасов, грамм сто, и хватит, решил не рисковать. А так вроде уже оживаю, поэтому всё же сказал:

– Да, очнулся. Я где?

– Так больница кремлёвская. Тут генералов лечат, тебя сюда милок по приказу самого товарища Сталина положили.

– А день какой?

– Ой, мне же врачу сообщить надо.

Та оставила тазик на столе и быстро скрылась за дверью. Уже через минуту сначала двое, потом ещё один врач зашёл. Причём последнего я знал. А это Светлова была, в халате и шапочке. С кем бы поспорить что та тут и работает? А вид у неё не гостьи, а рабочего на своём месте был. Прибор сердце слушать, тоже при ней. Меня же осматривали, слушали, опрашивали. Мне тяжело было, слабость, вот у Светловой и спросил:

– Товарищ военврач, сколько я так провалялся?

– Новый год девять дней назад справили, – вполне ёмко ответила та.

– Долго. Что со мной?

Врачи уже закончили, один что-то писал, второй вышел, так что поговорить можно было.

– Тяжелое двухстороннее воспаление лёгких. Пневмония. Думали не вытянем тебя, а смотри очнулся.

– Как девчата?

– Живы все. Использовали тот план, что ты разработал, отправили двух девчат, они переплыли реку и вышли к нашим. Там двумя лодками и переправляли. Сплошных окопов не было, немцы постами реку охраняли, так и не поняли, что нас всех через реку переправили и дальше в тыл. Тебя тоже. Советские бойцы даже наш обоз забрали, телеги по дну провели, а лошадей вплавь. Знаешь, тебя хотят наградить, медалью Героя Советского Союза. Сам товарищ Сталин решил. Я с ним общалась, меня тоже Золотой Звездой наградили, рассказала, как ты нас из лагеря спас, как выводил. Если бы не ты, не вышли бы мы к своим, это точно. Хорошо документы твои нашли, старшего сержанта Ковригина. В сапогах были, а то ты представился как товарищ Игорь, и всё тут. Тебя даже в звании повысили, лейтенант теперь. Лечащий врач сообщит, что ты очнулся. А меня вот в кремлёвскую больницу устроили, девчат всех распределили, кого-то лечить, многие простудились, а меня сюда.

Мы ещё пообщались, хотя я уже засыпал. Правда, меня успели напоить чаем и чуть-чуть, две столовые ложки манной каши, так что вырубило. Одно только вызывало удивление. А с какого у меня документы за голенищем сапога оказались? Они в хранилище были, я точно помню. Медалью светил на гимнастёрке, и по петлицам видно, что я младший командир-танкист, но и всё. У меня только один ответ, видимо иногда приходил в себя, и вот в такое «окно», когда соображал, достал красноармейскую книжицу и убрал за голенища сапога. Понимал, что когда у своих окажемся, надо будет опознаться. Правда я этого не помню, предположение только. Вообще я не собирался светить себя, решил в тени остаться. Форму с медалью надел чтобы в контакт вступить, потому и просил называть меня товарищ Игорь. А передав их советской стороне, тихо свалил бы. Как видите не получилось. Ну хоть это.

Глава 34