Игрек

— Потрясающе, — воскликнула Боадиц'eя. — Туда лучше ехать во время какого-нибудь фестиваля.

— Боюсь, мне всю жизнь придется ждать шанса поехать туда, — произнесла Флер с горечью.

Роботесса скорчила сочувственную гримасу.

— Какая жалость! Но наверняка такие люди, как папа Марсии, скоро изобретут новые сорта топлива. А знаешь, ты замечательно плаваешь. Я просто восхищаюсь твоей техникой!

Этого Флер уже не могла вынести.

— Мне пора. Увидимся, — коротко бросила она и, рискуя поскользнуться на мокром полу, побежала к выходу.

Добравшись до дома, Флер заперлась у себя в комнате. «Заведи себе настоящего друга» гласила реклама БДЦ-4. Девочка мечтала о таком роботе с тех самых пор, как впервые услышала этот слоган по коммуникатору. Однако Боадиц'eя со своими вкрадчивыми манерами почему-то тревожила ее. Со слов родителей Флер знала, что в роботах запрограммировано стремление угождать людям. Так почему же ей так не нравится, что у Боадиц'eи это выходит даже чересчур хорошо?

Флер отправилась на верхний этаж. При ее приближении коммуникатор взметнул в воздух вихрь розовых лепестков.

— Соедини меня с Сарупой, — велела девочка. Б Бомбее, конечно, час уже поздний, но в их семействе никто не ложился рано.

Экран перенес девочку в спальню Сарупы. На переднем плане стоял диван с кучей ярких разноцветных подушек. На них, раскинув руки, лежала Сарупа. Рядом с ней сидела бронзовая БДЦ-4.

— Привет, Флер! — оживленно поздоровалась девочка. — Как дела? Вид у тебя какой-то угрюмый.

Флер потеряла дар речи. Она собиралась рассказать подруге о Боадиц'eе — и тем больший шок испытала, увидев новую роботессу у нее в спальне. Отец Сарупы тоже был технократом, причем очень богатым, однако в отличие от Моррисов не гнался за последними новинками техники.

— Всё в порядке, — пробормотала Флер. — Не знала, что у вас новый робот…

— Она у нас уже две недели. Я потому и не звонила. Мы с ней всё время заняты. Смотри, что скажешь?

Сарупа вытянула руки. Ее запястья обвивал замысловатый плетеный рисунок, непонятно где начинающийся и заканчивающийся.

— Как красиво! — восхитилась Флер. — Это твоя сестра нарисовала?

Сарупа расхохоталась.

— А вот и нет! Это Бадупца! Здорово, правда?! И ведь никто ее не учил. Она просто приготовила хну[7] — и нарисовала!

— Наверное, увидела где-нибудь, — предположила Флер, вспоминая Игрека и его потрясающую способность всё запоминать.

Сарупа покачала головой.

— Нет, она же только с фабрики. Неужели Корпорация Жизни закладывает в своих роботов талант к рисованию?

Она рассмеялась, словно сама мысль о такой возможности показалась ей донельзя забавной. Роботесса нетерпеливо заерзала.

— Прости, Флер, Бадупца еще не закончила. Ей нравится болтать во время работы, так что мне лучше отключиться. Позвони мне как-нибудь потом, ладно?

— Ладно, — ответила Флер.

***

На следующее утро после завтрака Ворчун с мрачным видом убирал со стола. На вопросы Игрека он отвечал односложно и еще более угрюмо чем обычно. Ближе к полудню Игрек застал дворецкого на кухне возле раковины. Ворчун глядел на сад за окном и разговаривал с Чайником.

— Я всё перепробовал, — говорил он, — и пудинг ее любимый готовил, и туфли ей начищал, и цветы в комнату ставил. Всё напрасно!

— Я подключен к водопроводу и могу наполняться автоматически, — отвечал Чайник.

— Раньше всё было куда проще. Когда она плакала, мне достаточно было показать ей игрушку или дать конфету — и она тотчас же успокаивалась. Но это больше не срабатывает. Всё изменилось. Такова жизнь!

Игрек не хотел вмешиваться в чужой разговор, но Дворецкий выглядел таким несчастным, что слова сочувствия сами сорвались с его языка:

— Что-то случилось?

Ворчуну потребовалось несколько секунд на то, чтобы повернуться на голос.

— Мы говорили о мисс Флер, — пояснил он. — В последнее время она часто грустит, а я ничего не могу поделать.

Игрек задумался. Если бы вдруг загрустили Гэвин или миссис Белл, он бы наверняка заметил это, но Флер он почти не знал. Девочка всегда казалась ему молчаливой и какой-то отстраненной.

— Ты уверен? — спросил он. — Ну, что она грустит?

Ворчун кивнул.

— Я знаю ее с рождения, — уныло проговорил он. — Уж я-то вижу, когда с ней что-то не так. А когда она грустит, мне тоже грустно.

При виде отчаявшегося старого робота Игреку и самому стало как-то не по себе. Поразмыслив пару секунд, он пришел к выводу, что ему грустно, потому что грустно Ворчуну, потому что грустно Флер… Игрек решительно оборвал эту мысль. Если продолжить цепочку, того и гляди получится, что весь мир из-за чего-то грустит! Вот интересно только, кто будет грустить из-за него, Игрека? Сначала ему представился профессор Огден, потом Гэвин — оба встревоженно смотрели на него. Игреку почему-то стало приятно.

Чириканье Чайника вернуло его к действительности:

— Сколько чашек вам требуется?

— Боюсь, тут уж ничего не поделаешь, — продолжал бормотать Ворчун.

Однако Игрек предпочитал активные действия.

— Я с ней поговорю. Вдруг она мне всё расскажет, и тогда мы будем знать, что делать.

Ворчун снова повернулся к окну.

— Она гуляет по саду, — сообщил он. — Это плохой признак.