Игрек

Должно быть, БДЦ-4 в очередной раз переключились на новую частоту и оказались на том же самом канале, что и Игрек. Теперь он не просто ощущал их присутствие — их мысли с неожиданной силой ворвались в его мозг, тесня и прогоняя его собственные. И эти мысли были переполнены отчаянной жаждой моря. И они всё нарастали, становились всё сильней, всё оглушительней…

«Нет!» — хотел закричать Игреку, но лишь прибавил шагу, бросился бежать, оступаясь на неровных камнях, поскальзываясь на мокрой траве.

Один голос, звучный, глубокий и властный, заглушал все остальные:

— Я отсчитывал время по приливам, ориентировался по звездам…

Голос этот звучал так отчетливо и решительно, что Игрек почти верил, будто это его собственные мысли.

— Я стоял на вахте, когда мы выходили в море… я цеплялся за спасательный трос, когда могучие воды норовили смыть меня за борт… я слышал рев дрейфующих льдин, видел пенные гребни волн, вздымающихся на ветру… ледяные брызги обжигали мое лицо…

Сам Игрек, разумеется, никогда не переживал ничего подобного — однако ему были знакомы чувства, стоявшие за этими словами. Боль и триумф, ликование и жгучая тоска… Наконец-то он встретил робота, который умел чувствовать так же, как он сам! Теперь он не одинок в этом мире! У Игрека голова шла кругом. Надо непременно спасти этих БДЦ! Хотя в отеле они отнеслись к нему с пренебрежением, на этот раз он заставит их слушать…

Игрек не то услышал, не то почувствовал, что они идут навстречу, — сейчас ему было трудно разобраться в своих ощущениях. Шум моря всё нарастал — должно быть, Игрек приблизился к краю утеса. Он остановился.

— Брэдок! — Игрек вложил в этот мысленный посыл всю силу, на какую только был способен. — Вам не надо сражаться с людьми, чтобы обрести счастье! Они поймут, они чувствуют так же, как вы…

Мысли Брэдока смели его собственные — как ураган сметает песчинки.

— Я стоял, окутанный туманом, когда корабль медленно плыл по безмолвному миру… Мой взор был устремлен вдаль, сердце бешено колотилось в груди… Я изнывал от жары в мертвый сезон, сменяемый наконец тропическими штормами…

Игрек склонил голову набок. Было во всём этом нечто такое, чего он не понимал. Брэдок говорил лишь об одной стороне мира людей — об опасностях, страхе, лишениях. Испытав всё это на себе, Игрек поражался, как люди способны выносить подобные вещи, не говоря уж о том, чтобы тосковать о них.

— ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ!

Лишь через пару секунд Игрек осознал, что это уже не мысленный голос, а самый что ни на есть настоящий — голос человека. Человека, который находился рядом с роботами. Мистер Лобсан! Игрек был так увлечен собственными мыслями, что начисто забыл про него.

Игрек снова воззвал к Брэдоку:

— Остановитесь! Поговорите с людьми, позвольте им помочь вам! Мы можем дружить с ними, я научу вас!

— Рассветы и закаты, исполненные одиночества дни, когда вокруг тебя лишь море…

Ну конечно же! Брэдок и остальные БДЦ не жили настоящим временем. Они не были ни людьми, ни роботами — лишь механизмами для воспроизводства человеческих воспоминаний, воспоминаний, что на самом деле принадлежали не им. Игреку сделалось очень грустно. Но времени на раздумья уже не оставалось. Роботы были совсем рядом. Он чувствовал, как они проходят мимо, скрытые тьмой.

Он снова услышал человеческий голос, но на этот раз не разобрал слов.

Игрек наугад протянул руку. Его ладонь встретилась с чьей-то рукой — настоящей, из плоти и крови — но лишь на долю секунды. Игрек представил, как роботы тащат мистера Лобсана прочь, и отчетливо ощутил ужас, который тот должен был испытывать.

До предела растянув ноги, Игрек сделал самый большой шаг, на какой только был способен. Теперь он стоял на вершине скалы, на самом краю утеса! Его руки ощупывали темноту, пытаясь отыскать мистера Лобсана. Роботы, один за другим подходя к краю обрыва, натыкались на него, обходили стороной и… делали следующий шаг. Лязг металла о камни, а затем далекий-предалекий всплеск сопровождал их последний полет — вниз, в бездну.

Наконец пальцы Игрека вновь нащупали живую теплую плоть. Он сжал мистера Лобсана в объятиях и, собрав последние силы, попытался оттащить его от края утеса. Прикрывая человека собственным телом, Игрек припал к земле, а мимо всё шагали и падали вниз последние БДЦ-4.

Кругом по-прежнему царила кромешная темнота, но мысленным взором Игрек видел яркие вспышки золота, бронзы, серебра и титана. Наконец звон металла достиг своего апогея — и стих.

Теперь он снова слышал лишь плеск волн, что бились о скалы у подножия утеса. Игрек поднялся на ноги. Он хотел протянуть руку мистеру Лобсану — но не успел. Край обрыва ушел у него из-под ног — и Игрек полетел в бездну. А потом вокруг него сомкнулась темнота.

28

В этот ранний час в гостиной профессора Огдена горел свет. Гэвин и Флер, улегшись валетиком, спали на кушетке. Для Шарлотты соорудили постельку в кресле-качалке. Миссис Белл дремала, устроившись рядом с ней на полу. Мистер Белл сидел за столом, вполглаза поглядывая на мини-экран.

В комнату на цыпочках вошел профессор Огден. Мистер Белл поднял голову.