Игрок

Ввиду последнего, к радости жадины-Конарка, я принял решение изъять у новоиспечённого орка-здоровяка добытую с изверга силу и распределить её следующим образом: меньшую часть наградными оставить самому Ходе — тот будет рад и тридцать первой ступени, второй кусок вислоусому дедку-громобою, чтобы с его пятым рангом у нас в арсенале появился силовой купол, а весь излишек поделить между индусом и Гвидо — пусть потихоньку догоняют меня, оба ведь пока сороковки.

С перетасовкой добычи Конарк справился сам. У него это мало того, что получалось втрое быстрее, так ещё и отъём не причинял боли объекту откачки. Хватит с Ходи мучений — он и так пострадал, пусть и морально. К вечеру всё уже было готово. Боевая мощь маленькой армии пополнилась новым пятёркой, о чём я торжественно сообщил созванному на общий сбор народу, принимая попутно священную клятву дедка в вечной верности.

Он, кстати, оказался старейшиной какого-то вольного рода из окрестностей аллоя бывшей империи Ша, под корень вырезанного нирийцами. Джахар, как его звали, полоснул ножом себе руку и измазанными в крови пальцами нарисовал у меня на лбу двойной крест. Похоже, я приобрёл в его лице себе ещё одного по-настоящему верного соратника, и не ясно, что стало тому причиной: моя щедрость, таланты бойца и тактика, гордое звание Пожирателя, или он так отреагировал на своё воскрешение. Думаю, всё в совокупности.

Но самое «интересное» ждало меня после отбоя. Стоило мне, пожелав друзьям спокойной ночи — дежурства с появлением фили остались в прошлом — собраться отправиться на боковую, как передо мной нарисовалась хитро улыбающаяся супруга.

— Девчонок звать, или сегодня сами управимся? Они просились, конечно, но я, как хоросая сена, ресыла сначала у тебя спросить разресения.

Вот чёрт! А ведь я уже успел забыть про утренний конфуз.

— Слушай, Лими, — начал я осторожно. — То, что случилось… В смысле между мной и тобой. Это как-то неправильно. Мы же не настоящие муж и жена. Я — человек, ты — фили. Физиологически…

— Я тебе не нравлюсь, как женсина, — округлила глаза малявка, перебивая меня. — Я се красотка! Спроси у любого.

— Нет же, не в этом дело, — поспешил я откреститься от самого страшного обвинения. — Дело в размерах.

— А… — расслабилась Лими. — Ты про то, что мы не можем трах-трах. Ну, так меня и твой палец устраивает. Всяко лучсе, чем ласкаться самой.

Пипец! С ответом я не нашёлся, сподобившись только на неопределённый хрипящий звук, выражающий степень моего охренения.

— Тебе я тосе могу сделать приятно, — по-своему истолковала фили моё молчание. — Показать?

— Не, не, не! — обрёл я дар речи. — Не надо. Я сторонник более традиционного… Э… Более… В общем, не надо.

— Ну, как знаешь, — пожала плечами Лими. — Зову девчонок?

— Не сегодня. Потом. В другой раз.

Я попятился от приставучей малявки в сторону входа в палатку. Хватит мне на сегодня стрессов. Надо как-то её отвадить от этого дела, а то будет на каждый мой секс заявляться. Конечно, в ближайшей перспективе он у меня теперь групповой, но на межрасовый… то есть на межвидовой я точно не подписывался.

— Ну сами, так сами.

И она решительно направилась следом за мной в палатку, куда я уже начал было протискивать пятую точку.

— Лими! Мы спим отдельно! Как раньше.

Обидел. В этот раз точно обидел. Поджала губки, насупилась, руки упёрты в бока.

— Вистиплис!

Похоже, ругается.

— Так не честно! Я сенсина! И у меня потребности! Не будес любить, озлоблюсь. С этими чечиными, которых первый день знает, он, значит, тра-трах. А сену, с которой полмира просол, которая его от смерти спасала, он гонит. У меня так цветочек завянет. Плохой мус! Плохой!

И тут до меня дошло. Так она же мне верность хранит! Брак липовый, жена липовая, а верность самая настоящая. Вокруг куча самцов её вида, а девка в самом соку ходит монашкой, облизывается. Немедленно дам ей вольную — и дело с концом!

Стоп. Нет, не пойдёт. Это же чистый бросок в грязь моего авторитета собственной рукой. Если у фили измены — табу, то я сразу опущусь в их глазах. Да и наши, если узнают, что моя жёнушка трахается с кем-то на стороне, не оценят. Не, в жопу. Да и сама Лими на такое никогда не пойдёт. Теперь я в этом уверен. Срочно переводим всё в шутку и забываем про этот разговор.

— Да ты чего? — примирительно затряс я перед собой руками. — Я тебя ещё как люблю. Просто пальцем… Ты посмотри, какие они у меня страшные. Под ногтями грязь, сами ногти обломаны, кожа потёртая.

— Это точно, — буркнула обиженная малявка. — Вы, мусыки — те есё грязнули. То ли дело у Вуси пальчики — чистенькие, ухосенные, ноготочки подточенные. У неё дасе специальная пилочка есть, она мне показывала.

— Вуся? — удивился я. — Это ещё кто такая?

— Ну ты даёс, мус, — снова развеселилась Лими. — Ты её вчера вопсе-то тра-трах.

Упс… Имён девушек из трофейного гарема я так и не узнал. Которая из них Вуся? Да без разницы. Это же шанс!

— Ну так раз её пальчики лучше моих… Может…