Игрок

Врубельская разглядывала его в упор, собирая воедино ощущения и мысли. При ближайшем рассмотрении это оказался мужчина лет сорока—сорока пяти, в меру высокий — около 180 см, спортивного телосложения. «Играет в теннис», — мелькнуло у нее. Короткие, поредевшие волосы светло-каштанового оттенка были тщательно причесаны. «Странно, что он еще не ложился; такие типы обычно следят за собой по предписанию врачей», — подумалось ей. Толстые линзы очков говорили о его близорукости, а золотая оправа — о возможностях и стиле жизни. Едва уловимый коньячный аромат, исходивший от загадочного пассажира, вызвал молниеносный мысленный комментарий молодой дамы. Она тут же про себя заметила: «Remy Marti. Louis XIII». В одной руке он держал незажженную сигару, в другой — раскрытый журнал «Time». Своим видом он давал понять, что его только-только отвлекли от чтения. Большой бриллиант на безымянном пальце, массивная, красного золота цепь с католическим крестом, усеянным изумрудами, открытые, чуть-чуть изогнутые в недовольной гримасе губы, шелковый халат на американский манер времен Великой депрессии натолкнули молодую особу на мысль, что мужчина был закоренелым позером из новой отечественной элиты. «Редко бывает, чтобы представитель новой аристократии читал по-английски. Может, этот крючок и забросить? Проверить?»

«I am sorry. The people are celebrating a national holiday — Independence Day of the new country. So, this is a riot of fun. Yo u speak our language perfectly well. Let’s rejoice together».

«Ай спик нот гуд енглиш. Рашен гуд», — сказал незнакомец.

«Как я и предполагала, этот тип не владеет языком», — пронеслось в голове у Врубельской. «Прошу прощения, я приняла вас за американского дипломата, I am sorry. Разрешите перевести на русский мой пассаж?» — «Прошу», — мужчина стал раскуривать сигару. «Я сказала, что у нас вовсе не бунт, а годовщина национального праздника — Дня Независимости. Обратилась к вам с вопросом: нет ли у вас желания порадоваться вместе с нами?» — «Кто спонсирует проведение праздника?» — «Каждый сам по себе, но все вместе». — «Я тоже радуюсь… Пью коньяк, смотрю видео». — «Какой коньяк?» — «Людовик XIII, Реми Мартин».

Госпожа Врубельская про себя усмехнулась. Откуда-то свыше она получила новый энергетический заряд и перешла к боевым действиям. «Смотрите, какая куча денег в моем мешке. Через час эту наличность кто-то выиграет». — «Что за игра — карты, рулетка?»

Господин Алтынов продвинулся вперед. Важное лицо заметило перемещение Алтынова и тут же обратилось к Врубельской: «Вы знаете этого молодого человека?» — указал он на ростовчанина. «Нет. Впрочем, да. Он сделал ставку в нашем тотализаторе на полторы тысячи долларов. Его версия стоит один к пяти к номиналу». — «Кто проводит тотализатор?» — «Я, Жанна Бичерская, пианистка Воронежской филармонии, и мои друзья — господа Ползунков, Кавось». — «Честь имею», — сухо бросил Ползунков. Господин Кавось молча поклонился. «Сколько денег в банке?» Ароматный сигарный дым начал обволакивать коридор вагона. «Еще точно не подсчитано, но, видимо, около двадцати—двадцати пяти тысяч долларов». Глаза Врубельской горели, верхняя пуговица блузки была расстегнута, прядь волос опускалась к бровям. Ее облик был колдовски интригующим, она могла увлечь любого, даже самого закоренелого холостяка; в нее влюбился бы сам дьявол.

«Вы собрали в этом поезде около двадцати пяти тысяч долларов?» — удивился хозяин вагона. «Да! За двадцать минут до Пензы прием ставок будет прекращен. У вас есть около одного часа. Желаете испытать судьбу? Ставки принимаются без ограничений». — «Объясните мне суть тотализатора». Врубельская чувствовала вдруг возникшую в биополе вокруг незнакомца турбулентность. «Где-то впереди, то ли у Воронежа, то ли перед Москвой произошла крупная авария. Наш поезд, видимо, как и другие, направили по новому, неизвестному маршруту. Каждый пассажир может назвать свою версию движения состава и сделать ставку. Все просто…» — «Хочу пригласить вас в свое купе». — «Меня одну?.. Мне, право, неловко. Я совершенно вас не знаю. Разрешите господину Кавосю пройти вместе со мной». — «Через пару минут можете приглашать кого угодно. Есть необходимость посекретничать». — «Я останусь перед дверью», — очень твердо сказал господин Кавось. «Да! Не оставляйте меня одну, мой милый друг». Молодая дама вошла к незнакомцу.