Игрок

Йей Меристину поставила обутую в сапог ногу на резной камень облицовки очага, положила бледно-шоколадную руку на тонкую каминную полку, взяла с пола большую чугунную кочергу и принялась тыкать в шипящие и полыхающие поленья. Искры устремились вверх по высокой трубе и где-то наверху встретились с дождем.

Неподалеку от окна парил Хамлис Амалк-ней, глядя на безрадостные серые тучи.

Деревянная дверь в углу комнаты распахнулась, и появился Гурдже, неся поднос с горячей выпивкой. На нем была свободная легкая куртка и мешковатые брюки. Он прошел по комнате, слегка шлепая тапочками, поставил поднос, посмотрел на Йей.

— Ну как, придумала ход?

Йей подошла к доске и, мрачно взглянув на нее, покачала головой.

— Нет. Я думаю, ты выиграл.

— Смотри.

Гурдже принялся переставлять фигуры. Руки его над доской двигались быстро, как у фокусника, но Йей успевала следить за ходами. Она кивнула.

— Да, вижу. Но… — она постучала пальцем по шестиугольному полю, на которое Гурдже поставил одну из ее фигур, — это только если бы я двумя ходами ранее надежно прикрыла эту блокирующую фигуру. — Она села на диван, приветственно подняла свой бокал. Гурдже улыбался на диване напротив нее. — Твое здоровье, победитель.

— Еще чуть-чуть — и ты бы выиграла. Сорок четыре хода. Ты становишься сильным игроком.

— Относительно, — сказала Йей, потягивая из бокала. — Только относительно.

Она откинулась к спинке низкого дивана, а Гурдже принялся расставлять фигуры в начальную позицию. Хамлис Амалк-ней подплыл поближе, замерев чуть ли не между ними.

— А знаешь, Гурдже, — Йей поглядела на лепной потолок, — мне всегда нравилось, как этот дом пахнет. — Она повернула голову к автономнику: — А вам, Хамлис?

Поле ауры Хамлиса ненадолго сместилось в одну сторону — аналог пожимания плечами.

— Да. Видимо, потому, что наш хозяин топит дом бонизом. Это дерево вывела тысячу лет назад одна старая Вэйварианская цивилизация специально ради запаха, который оно выделяет при горении.

— Да, запах довольно приятный, — согласилась Йей, поднялась, снова подошла к окнам и покачала головой. — Погодка тут и правда мерзкая, Гурдже.

— Это же горы, — объяснил он.

Йей оглянулась, выгнув дугой бровь.

— Неужели?

Гурдже улыбнулся и одной рукой разгладил аккуратно подстриженную бороду.

— Как твои ландшафтные проекты, Йей?

— Не хочу об этом говорить. — Она покачала головой, глядя в окно, за которым не прекращался дождь. — Ну и погода. — Йей поставила бокал. — Неудивительно, что ты живешь отшельником.

— Ну, дело тут не в дожде, Йей. Дело во мне. Со мной никто долго не может жить.

— Он хочет сказать, — пояснил Хамлис, — что сам ни с кем долго не может жить.

— Готова в это поверить. — Йей снова возвратилась к дивану, села на него, скрестила ноги и принялась крутить в руке одну из фигур. — А вы что думаете об игре, Хамлис?

— Вы, похоже, достигли пределов своих технических возможностей, но ваше мастерство продолжает расти. Правда, сомневаюсь, что вам когда-нибудь удастся обыграть Гурдже.

— Ну вот. — Йей изобразила уязвленную гордость. — Я всего лишь начинающая. Еще могу расти. — Она поскребла ногти одной руки ногтями другой и несколько раз щелкнула языком. — И, судя по тому, что говорят, у меня есть перспективы роста и в ландшафтостроении.

— У вас проблемы? — спросил Хамлис. Несколько мгновений у Йей был такой вид, будто она не услышала вопроса, потом она вздохнула и откинулась к спинке.

— Да… эта сволочь Элстрид и этот вонючая ханжеская машина Пришиплейл. Они такие… трусливые. Просто не хотят слушать.

— О чем?

— Об идеях! — закричала в потолок Йей. — Ни о чем новом, ни о чем таком, что хоть чуть-чуть отходит от их треклятого консерватизма. Они на меня не обращают внимания, потому что я молода.

— А мне казалось, они довольны вашей работой, — сказал Хамлис.

Гурдже вальяжно раскинулся на своем диване, заставляя крутиться вино в бокале и наблюдая за Йей.

— Или же требуют заниматься всякой ерундой, — сказала Йей внезапно усталым голосом. — Высади ряд-другой деревьев, вырой пару озер… но я-то говорю о концепции вообще, о вещах по-настоящему радикальных. Все, чем мы занимаемся, — это строим еще одну плиту. Да таких в галактике миллионы. Какой в этом смысл?

— Может, смысл в том, чтобы на ней жили люди? — предположил Хамлис; поле его порозовело.

— Люди могут жить где угодно! — сказала Йей, садясь чуть прямее и глядя на автономника своими ярко-зелеными глазами. — Да этих плит пруд пруди. Я же говорю об искусстве!

— И что у тебя было на уме? — спросил Гурдже.

— Как насчет магнитных полей под основанием конструкции и намагниченных островов, плывущих по океанам? Чтобы вообще не было никакой обычной земли, только огромные плавающие глыбы земли со своими реками, озерами, растительностью и несколькими бесстрашными людьми. Разве это не лучше?

— Лучше, чем что? — поинтересовался Гурдже.