Игрок Фемиды

Я только хотела было вскинуться, но он уже толкнул меня к стене зажав собой и заткнув поцелуем. Его язык раздвинул мои онемевшие губы и пробежался по зубам. Я рвано выдохнула, чувствуя, как стремительно на меня накатывает почти позабытое вожделение и прижалась к его груди, обхватила руками за шею. Он огладил меня по волосам, пальцами второй руки пробежавшись по позвоночнику вниз и осторожно сжав ягодицу. Томление сожгло вены и покачнуло ноги. Я неверной рукой отбросила его пальцы и отстранилась, старательно гася ниспосланное Антоном помешательство.

— Ко мне? — предложение-утверждение.

С губ почти сорвалось «да!», но я отрицательно помотала головой.

— Антон Дмитриевич, вы же давали гарантии. — Негромко прошептала я, тая под его руками и лукаво глядя в потемневшие глаза.

— Господи, кто ж меня за язык тянул-то… — убито закатил глаза он, придвинулся и положил подбородок мне на макушку. — Придурок, блять…

Я довольно фыркнула, и нехотя отстранила его. Антон усмехнулся, и снова толкнул меня к стене, пытаясь поймать мои губы. Я вертко уводила голову, прекрасно понимая его замысел. Додавить, ввергнув в пучину безумства и сорвать с моих уст согласие. Я-то гарантий не давала.

Я уже хотела рыкнуть, чтобы он отстал, ибо чувствовала, что начинаю сдавать позиции, но ему позвонили и он вынужденно прервал свои попытки сломить мою оборону.

Приехало такси. Антон, по джентельменски распахнув мне дверь, обошел машину и упал на сидение рядом, назвав адрес моей общаги.

Я отодвинулась от него на безопасное расстояние и старательно не смотрела. Антон хохотнул, принимая мою позицию и стал рыться в телефоне. Спустя пару секунд мне прилетела смска. От него.

«Когда ты пытаешься выглядеть чопорной воспитанницей пансиона благородных девиц, это заводит нереально) Особенно с учетом того, что ты делала ногой под столом пятнадцать минут назад».

Я попыталась сдержать ехидный смешок. Не получилось. Антон громко рассмеялся, глядя на мой профиль, но я не поворачивала к нему лица. Доехали быстро. Антон, бросив купюру на подлокотник водителю, попросил его погулять пару минут и дернул меня за руку на себя, когда я попыталась выскочить вслед за послушно покинувшим салон водителем.

Я только возмущенно обернулась к Антону, как он снова впился в мои губы, и повалил на сидение прижимая собой. Сжал мои кисти над моей головой и скользнул языком по линии нижней челюсти. И снова мой мир разлетался под его натиском.

— Завтра заеду вечерком. Прошвырнемся по набережной. — С одуряющей хрипотцой негромким шепотом в мое ухо. — Возьми своего анорексика, хоть познакомлюсь.

Я только хотела спросить, какого еще анорексика, как до меня дошло, что речь идет о Гармошке, что опустило меня на землю достаточно быстро. Я мрачно посмотрела в вечно насмешливые голубые глаза, и велела слезть с меня. Антон хмыкнул и несильно куснув меня за нос, поднялся.

Я хлопнула дверью, непонятно зачем кивнув водиле, стоящему у багажника и ковыряющимся в телефоне. Не оглядываясь зашла в подъезд.

Остановилась. Прижалась спиной к старой обшарпанной двери. Что я делаю? Нахера это все?

Мрачно думая о том, что я, вероятно, сошла с ума, поднималась по лестнице на свой этаж. Длинный коридор скудно освещался двумя лампочками. Я заметила мужчину, сидящего на корточках у двери моей комнаты и замедлила шаг.

Тот повернул голову в мою сторону и поднялся. Вадик. Сердце упало в пятки.

Я с накатывающей тревогой всматривалась в своего старшего брата, зачем-то на деревянных ногах шагая к нему. Он сильно изменился. И не в лучшую сторону. Кожа лица какого-то землистого цвета, впалые щеки, запавшие колючие глаза. Полностью бритая голова. Одет в старый растянутый свитер и спортивные штаны, у ног, возле поношенных кроссовок, замызганный рюкзак. Я, громко сглотнув, остановилась в двух шагах от него и мрачно посмотрела в глаза.

— Даже не обнимешь? — растягивая щербатый рот в недоброй улыбке хрипло поинтересовался он.

— Ты же должен еще год сидеть. — Негромко проронила я, настороженно его осматривая.

— Условно-досрочно выпустили. — Вадик достал пачку дешевых сигарет и задымил прямо в коридоре. — Вот, решил встать на путь исправления. — Он сам рассмеялся над своими словами и тяжело на меня посмотрел. — В деревне загнусь вернее, чем здесь. Так что, сеструха, давай-ка съебывай, а я буду здесь жить поживать да добра наживать. Мама-то общая, значит комната и моя тоже. И мне она нужнее.

— Вадик, — напряженно произнесла я. — Ты организуешь тут наркопритон, как в деревне. Я не хочу снова…

— А пусть лучше здесь будет блядюшник, да? — он оценивающе пробежался по мне взглядом, задержавшись на бедрах и груди. — Гелька рассказала, чем ты промышляешь. Я поспрашивал на районах, местные сутенеры тебя не знают. Со столичными гастролерами что ли ебешься? Судя по расфуфыренному виду, да.