Игрок Фемиды

Зимины жили недалеко от Антона, всего в семи минутах езды по пустынным в такой поздний час дорогам. Квартира их гораздо уютнее стильной трешки Антона. Везде чувствовалась веяние уюта и женской руки. Зимины встретили меня как старую знакомую и пригласили нас за шикарный стол. Мне кажется, с таким обилием закуски они совсем не планировали закончить этот вечер исключительно вдвоем. Славка с Антоном гасили текилу рассуждая о чем-то скучном и малопонятном. Мы с Сашкой цедили мартини, и делились последними городскими сплетнями, разговорами о животных и муторной учебе в институтах. Бутылка кончилась незаметно, а историй о жутком периоде сессий еще было много. Сашка вскрыла вторую бутылку. Но и ее оказалось мало. Она предложила мне спуститься в круглосуточный магазин на первом этаже и со значением поиграла бровями.

— Только попробуй покурить. — Мрачно предупредил ее Слава, пока мы обувались в прихожей.

— Лена-а-а-а. — Предупреждающе усмехнулся Антон, чокаясь рюмкой со Славой. — Догадаешься сама, али озвучить?

Я только открыла рот, но Сашка, хихикнув дернула меня в коридор. Я едва успевая переставить каблуки через порог, возмущенно оглянулась было на Антона, но оперативная Сашка уже захлопнула дверь, и потащила меня к лифтам.

— Ой, Ленка, да ну не спорь с ним! — хлопая по кнопке вызова лифта, добродушно улыбнулась Сашка. — Антон упертый, как баран. С ним спорить бесполезно. Только если уговаривать.

— Да щас!.. Уговаривать я его еще буду! — буркнула я, застегивая куртку. — Кто он мне такой, чтобы я еще разрешения у него спрашивала? Да вообще никто!

— Глупая ты, Ленка! — хохотнула Зимина, затаскивая меня в распахнувшийся лифт. — Эти мужики от своего не отступятся. Ни под каким предлогом. До последнего идут, пока сопротивление не станет бесполезным. На том и сошлись, гады. — Она невесело усмехнулась. — Ну, в этом тоже свои плюсы есть…

Я бросила на нее непонимающий взгляд, Сашка, словно сказав что-то лишнее, смущенно улыбнулась. Я хотела было уточнить, но лифт остановился на этаже, впустив еще пару пассажиров, а когда мы вышли из подъезда, я своим опьянённым мозгом не смогла вспомнить, что именно хотела у нее спросить. Купив мартини и виноград, мы курили с другой стороны дома, куда не выходили окна Зиминых, и Сашка снова высказываясь о нашем вынужденном тихушном положении своим неповторимым стыдливо-возмущенно тоном, чем смешила меня до слез.

Домой идти мы с ней, уже вскрывшие бутылку в ее машине, припаркованной у их подъезда, идти категорически не хотели. Минут через пятнадцать, когда мы героически ополовинили бутылку, позвонил Антон и спросил где мы ходим. Сашка, выхватив трубку, соврала, что пошли в другой магазин, ибо в этом не было ничего путного. Я согласно покивала, затягиваясь сигаретой и ловя вертолеты.

Наши поверхностные беседы плавно скатились в рабочие моменты. Я припоминала забавные случаи в ветклинике, но все они были почему-то связаны с неожиданными для ветеринаров физиологическими отправлениями. Сашка, дико ржущая и утирающая слезы, взахлеб рассказывала о своей практике в проктологии и количестве мужчин «случайно упавших» на бутылку с неизменно оригинальной предысторией. Задыхаясь от смеха, я едва не уронила сигарету в салон ее машины, и попросила остановиться, а то мне уже дышать нечем.

— О, качельки! — Обрадовалась эта неуемная женщина, вперив взгляд в детскую площадку.

— Саша, нет. — Обеспокоенно глядя на ее улыбающееся лицо попробовала призвать ее к разуму. — Ты взрослая, состоявшаяся, замужняя девушка, с серьезной уважаемой профессией…

— Ты когда последний раз каталась на качельках? — пропустив мой опус мимо ушей спросила эта пьяная ненормальная.

Но в градусах я от нее недалеко ушла, поэтому задумалась.

— Никогда, — удивленно заключила я.

У Сашки вытянулось лицо, но поскольку она, как я поняла, придерживалась негласного правила не лезть в чужую жизнь, за что я сейчас была ей очень благодарна, она предложила восполнить мой отсутствующий опыт катания на качелях. Тут уже у меня вытянулось лицо. Но встряхнув белокурыми волосами и выскочив из машины, она уже обежала капот и распахнув мою дверь, вытягивала меня из салона.

— Да сейчас! Ну угомонись, Зимина! — хохотала я, пытаясь пригубить бутылку, послушно выходя из салона. — Да иду я, иду! Ты мне руку оторвешь! Вот же вцепилась, зараза!

Она перехватила у меня бутылку, в предвкушении сверкая серыми глазищами, и потащила к странной хреновине, отличающейся от классического понятия качелей. Длинная палка с сидушками на концах, посередине фиксированная какой-то хренью к земле.

Сашка посадила меня на один конец качелей, а сама направилась к другому. Я торопливо перехватила у нее почти пустую бутылку и пригубила приторное пойло.

Качаться мне было смешно. Весели мы примерно одинаково, а мне все хотелось повыше подлететь. Я с силой отталкивалась ногами от гравия, и восторженно сучила ногами в воздухе, впадая в какой-то детский восторг. Сашка громко смеялась а потом, решив, видимо, тоже с силой оттолкнуться, но что-то там не подрасчитав, испуганно охнув начала заваливаться вбок.