Игрок нулевого уровня

Владислав молчал из-за дебаффа. Он мог лишь ненавистно смотреть на морщинистого бородача. Тот закашлялся, утер слюни со рта и пошел дальше, больно дернув атланта за руку. Молодой непись решил продолжить диалог:

– В тюрьме неспокойно.

– Ого, да ты прямо-таки ученый. А как ещё там должно быть?

На лице паренька было тяжело разглядеть смущение в полумраке, но, когда троица вышла из переулка, красные щёки готовы были затмить солнце.

– Я, в плане, бунтуют. Реактор их до дна высасывает.

– Ну и че бунтуют? Побунтуют и на боковую. И… Че это, «реактор»? Заткнись, Бога ради. Детишек такими словечками потешай, а к нормальным людям не лезь.

Дальше шли в тишине. По пути встречались пустыри и переулки, прогулка явно затянулась. Владислав соскреб с глубины души остатки оптимизма. Их хватило только на вывод, что ситуация под любым углом крайне паршивая. Из тюрьмы люди возвращаются редко, а те, кто возвращается, уже и не люди. Ещё и биореактор у них там какой-то, ага, в средневековье, судя по архитектуре и доспехам. А что если тюрьмы в этом мире строились по реальному шаблону? Это, конечно, вряд ли, но Владислав привык жить по правилу «готовься к худшему, надейся не сдохнуть».

А «худшее» было за поворотом. Тюрьма предстала перед троицей как многоэтажный дымоскреб, такой же смертельно-черный, а потому выделявшийся на фоне живой природы. Монолит, раньше бывший горой, но приспособленный под извращенные нужды человека. Птицы не залетали на территорию колонии, Владислав прекрасно их понимал. Пятиметровые дозорные вышки казались лилипутами перед гигантом. Лучники угрюмо наблюдали за происходящим во дворах, сторожили выходы каменного муравейника и клали руку на тетиву даже когда одинокая мышь пробегала через жиденький кустарник. Оптимист внутри Дракулы предположил, что мыши – неплохой моб для начальной прокачки. Владислав отмел это неоспоримое преимущество и, всё ещё схваченный по рукам, попал внутрь.

Список активных состояний: поглощение магии (подавлено), защита новичка (восемь дней), безмолвие (12 минут)

Неизвестно, кто являлся проектировщиком тюрьмы, но детство у него было тяжелое. Мрак, тьма, ни единого светлого пятнышка – даже плитка пола, казалось, вырезана из ночного воздуха. Проходы – невероятно широкие, но с каждого края поджимаемые решетками и пиками. Сбежавший заключенный рисковал наткнуться на одну из таких в полумраке редких факелов, что облегчит работу страже. Последняя достойно отрабатывала паёк, патрулировала незаселенные коридоры парами. Их лазурные плащи под тёмными сводом выглядели как сумрачное небо. Низкий потолок давил то ли на сознание, то ли на вестибулярный аппарат. Решишь подпрыгнуть – сотрясение. Может, так и стоило поступить? «Допрыгаться» до нуля хп и возродиться в городе. Стратегия звучала неплохо, если бы только стражники хоть на момент ослабили хватку. Но они действовали с точностью машин – ни секунды слабины, всё чётко и спланировано. Стражи ориентировались в тюрьме так, будто в ней родились. А вот Владислав с трудом мог определить, где именно они проходят – столовая, склады, камеры – всё монотонное и однообразное.

– Ты с него что-нибудь возьмешь? – юноша указал пальцем на карманы Дракулы. – Или он из «этих»?

– В таком тряпье нынче даже бедняки не шастают, мог бы уже запомнить. Вещи у них гнилые, взял у одного хлеб – так два зуба хрустнуло, камень какой-то. Ещё и к рукам прилип, пытаюсь выбросить – хана, короче. Пришлось возвращать. Так он его за обе щеки улепетывать начал, что твоя каша. Колдуны, етить! Причём, вроде, много кого словили, даже какого-то архомага. Забрали посох евошний с камнями светящимися, кольца, серьги… И только его чёрный хлеб да стрёмная роба были, э-э-э… Неприкосновенны. Во!

Бородач явно гордился тем, что смог употребить столь сложное слово, а Владислав наматывал на ус приобретаемую информацию. Видимо, стартовое снаряжение игрока было непередаваемым. Скорее всего, процедура создания персонажа полностью бесплатна, и новые аватары своими запасами хлеба «из воздуха» могли обрушить рынок еды во всей игре. Да уж, реализм.

– Тут почалишься, а дальше уж решим, что с тобой делать.

Путешествие по катакомбам закончилось на большом зале. От него щупальцами стремились камеры, разбросанные невпопад, как кубики после игры ребенка. Из-за склизких и влажных решеток сочилась тьма, иногда разрываемая тусклыми глазами заключенных. Дракула чувствовал холод, хотя ожидал жару: ни единого намёка на вентиляцию или окна. Пахло потом и нечистотами. При этом воздух с трудом входил в лёгкие, слишком много людей ютилось на небольшом участке. А ведь это лишь кусочек одного из десятков этажей тюрьмы…

Юный страж достал увесистую кладку ключей и распахнул решетчатую дверь. С жалобным лязгом, она ударилась о стену, и бородач втолкнул атланта внутрь. Выход затворился. Теперь Владислав официально заключенный.