Игрок поневоле

И пустился в пространные пересказы своих геройств, позабыв и о стынущей каше, и о нас, и о своей роли в этом мире. Меня это не просто разозлило, меня это раздраконило. Умом я понимал, что восторженно поддакивающая и чуть не падающая в обморок ведьма делает это специально. Скорей всего, именно для придания мне злости. Но вот сердце почему-то болело и обливалось кровью. Так и не смог понять, как я выдержал назначенные мною (примерно) полчаса и не стал распоряжаться раньше.

Но уж когда начал, держал в руках меч, делая вид, что разминаюсь с ним, и весьма кровожадно посматривал на Димона:

– Всем спать! Выходим в путь завтра, ранним утром! Дежурная по кухне, всё убрать, потом встать раньше всех и сделать завтрак. Первым в дозор заступает Александр, вторым – Чайревик, утреннюю вахту несу я. Всем спокойной ночи!

И ни на кого не обращая внимания, как потом и на сердитый звон вымываемой посуды, завалился спать между тюков нашей поклажи. Ну не буду же я уподобляться нашему хвастливому паладину и присаживаться на уши единственной даме! Хотя мне тоже есть что интересного рассказать и ещё больше интересного – выспросить. Но тут уж ничего не поделаешь: не получилось у самого, потопчи малину у товарища.

Глава 6 Тактическое отступление

Заснул быстро, хорошо, несмотря на треволнения и неутихающее недовольство собой. И когда меня Димон разбудил себе на смену, чувствовал себя выспавшимся и в меру бодрым.

Немного пробежался вокруг верхушки холма, согрелся, потом навестил лошадок, угощая их направо и налево сухарями, и когда чуть посветлело небо в стороне мира Дракулы, пошёл будить дежурную по кухне:

– Вставай, Дани! Пора готовить завтрак.

Сияда, в отличие от меня, вставала невыспавшаяся, злая и уставшая.

– Мы что, в бою? – зашипела она на меня. – Почему вы, сударь, осмеливаетесь сокращать моё имя?

– Пардон, мадам! – зашипел я ей в ответ. – Имя и так не настоящее, так что могу коверкать его, как мне в голову стрельнет. И почему это ты такая измученная? Мало времени для сна? Так ведь больше чем остальным досталось…

– Ну и что? – Она добрела до костра, где шевелиться стала намного бодрей, устанавливая треноги для котлов. – Я – женщина! Слабое создание. Я не создана для таких скотских условий. Да ещё вчера мне пришлось пробежать почти тридцать километров. Ну и напоследок ты меня со своим Мечом развёл как последнюю дуру, я ничего особенного в нём не рассмотрела, надорвалась в попытках поломать и до сих пор не могу восстановиться.

– Кто ж знал, что ты такая настырная? – Я в бинокль продолжал рассматривать окружающие пространства, стоя почти рядом.

– А мне нечего надеть на себя!.. А тут спор…

– Ничего, зайдём в город, оденем тебя, как подобает баронете. Хе-хе!

– …Хожу в чьих-то обносках, как последняя нищенка.

– Хм! Это ты зря, вид у тебя потрясный!

Удивлённая комплиментом баронета с минуту меня пристально разглядывала, пытаясь отыскать насмешку в прозвучавших словах. Не отыскав, решила идти напролом в своей экспансии завоеваний:

– Так я тебе нравлюсь?

– Не то чтобы очень…

– Тогда почему ты за мной не ухаживаешь?

– Не положено командиру крутить лямуры с подчинёнными, – выкручивался я, внутренне восхищаясь собственными принципиальностью и самобичеванием. – К тому же у вас с Димоном завязались довольно близкие отношения, я просто не имею права мешать товарищу. Вот если бы ты меня сразу выбрала, протянула руку помощи, отряхнула от пыли…

– Ага! И вытерла от слёз? Кстати, чего это ты тогда плакал?

Своим вопросом она меня вогнала в такую досаду и тоску, что словами не передать. Ну вот как объяснить, что меня здорово приложило лесиной, и полившиеся слёзы – это естественный защитный рефлекс организма? Всё равно ведь не поверит. Поэтому решил просто её озадачить неадекватным ответом:

– Когда я увидел падающую на меня ниспосланную богами женщину, я вспомнил о своей клятве безбрачия, ужаснулся щедрости небес и заплакал от жалости к своей судьбе.

Сказал это, опустив бинокль, тяжело вздохнул и только потом взглянул на уставившуюся на меня сияду. Не то чтобы сильно, но поразить её удалось. Тем более что я говорил почти чистую правду. Не стану же я подробно пояснять, что клятва такая и в самом деле существовала. Но давал я её в четырнадцать лет, будучи юным и глупым, перенесшим первую несчастную любовь и перед всеми богами поклявшийся, что с женщинами я больше никаких отношений иметь не собираюсь.

Не скажу, чтобы я солгал тогда, клялся от всей души и от всего сердца, но уже через полгода меня захлестнуло новое любовное увлечение. Да и впоследствии я жил с женщинами фактически постоянно, отнимая только то время, что терялось в аэропортах и перелётах между городами. И совсем не потому, что я бабник, как порой меня обзывали старшая и младшие сёстры или родители, а потому что с женщинами жить намного приятней, правильней, гармоничней, светлей и радостней. Коль уже природа создала нас друг для друга, то чего кукситься между собой из-за несуразных мелочей, а потом страдать и укорачивать себе жизнь в одиночестве?