Игрок (СИ)

   Вот он, узкий арочный проём в стене, в самом углу. Пол кренится, ускользает из-под ног, последний воздух со свистом вырывается сквозь сжатые зубы. Сломанная сабля выпадает из моих разжавшихся пальцев. Шатаясь, из последних сил нашариваю косяк, падаю на колени. Нет, я не умру здесь. Я ещё увижу бабочек размером с мою ладонь. Я попью воды из синего озера. Я буду лежать в траве среди цветов, и смотреть на дивную, огромную луну.

   Упрямо ползу наверх, по ступеням. Они громоздятся, как горы. Им нет конца. Нельзя дышать, нельзя.

   Чья-то рука вцепляется мне в волосы, с силой дёргает вверх. Рывок, меня буквально подбрасывает, я пролетаю через последние ступеньки и падаю на живот. Ур-ргх!

   Слышу надрывный кашель. Меня немного протаскивают по камням и бросают.

   Лежу плашмя, чувствую себя раздавленной черепахой. Судорожно глотаю воздух широко открытым ртом. Звон в ушах медленно затихает. Вяло переворачиваюсь на спину, повёртываю голову. У стены сидит, привалившись боком, Арнольд.

   Парень глухо кашляет, прижав ладонь к груди. С трудом переводит дыхание, взглядывает на меня.

   Встречаемся взглядами.

    --Живой? - чуть слышно выговаривает красавчик, и заходится в новом приступе кашля.

   Хочу ответить, и не могу, горло сводит судорога. Глотаю засохшую слюну, глотку дерёт, как наждаком, шершавый язык еле ворочается во рту.

    --Зачем ты, - красавчик, запинаясь, награждает меня замысловатым эпитетом, - прыгнул вниз? Какого... ты полез с балкона?

   Отворачиваюсь. Упираюсь взглядом в стенку. Дыхание потихоньку выравнивается, хрип в груди затихает. Только саднит ушибленная коленка, да невыносимо чешутся обожжённые глаза.

    --Я на тебя такой ценный посох истратил, - бубнит над ухом Арнольд. Голос его прерывается, будто ему трудно дышать. - Когда ты вниз соскочил, вся эта братия на тебя кинулась. А у меня только пять зарядов! Я, как дурак, вниз побежал, там лесенка сбоку оказалась. Ещё поискать её... Потом люки открылись. Ладно, я вовремя заметил. Успел вернуться.

   Красавчик хрипло вздохнул, прижал ладонь к рёбрам. Затих у стены. Я посмотрел на него. Под пальцами по ткани балахона расплывалось бурое пятно.

    -- За мной погнались, - заметив мой взгляд, отозвался Арнольд. - Прости, Эрнест, у меня был только один пузырёк с лекарством. Едва хватило...

    --Это ты меня прости, - едва шевелю губами. Надо встать, уйти отсюда, но сил почему-то нет. Перед глазами маячит уже знакомая табличка. Буквы на ней наливаются зловещим красным цветом. Поверх этой висит ещё одна, на ней столбик цифр. Девица ласково шепчет на ухо: "Вам нужно отдохнуть..."

    --Тебе надо поспать, Эрнест, - говорит Арнольд. - Нам обоим надо поспать. Иначе не будет сил выйти отсюда.

    --Арнольд, - поворачиваюсь к нему. Тот отвечает сонным взглядом. На щеке у него видна изрядная ссадина, будто красавчика протащили физиономией по полу. - Скажи, ты её видел?

    --Кого?

    --Её. Девушку. Там, внизу. Такая красивая.

    --Не было там никакой девушки.

   Поднимаю чугунную руку, тру ладонью глаза. Едкие слёзы всё ещё стекают по щекам, щекочут шею. Нет. Не может быть.

    --Ты просто не заметил. Она была там, на алтаре.

    --Эрнест, нам нужно поспать.

    --Хорошо. - Чувствую, как слипаются глаза. И правда, надо отдохнуть. Сейчас я не в силах сделать ни шагу. - Только скажи, а эти свитки, цифры перед глазами... их тоже нет? Я один их вижу?

   Слышу, как красавчик задерживает дыхание, потом судорожно кашляет. Он сипит, всхлипывает, кажется, даже стучит лбом о стену.

   Приподнимаюсь, смотрю на него. Помирает, что ли?

    --О, боги, Эрнест, - Арнольд икает, взглядывает на меня, быстро отворачивается к стене, и снова начинает отрывисто кашлять. Да он смеётся!

    --Что смешного?

   Красавчик со всхлипом переводит дыхание. Говорит уже спокойно:

    --Да ты шутник, Эрнест. Цифры! Это же альфа и омега игры. Кто их не видит?

   Вот как, значит. Ты вовсе не так плох, дружище Эрнест. Ты не сошёл с ума.

   Осторожно спрашиваю:

    --И что они значат?

   Арнольд забывает о сне. Отлипает от стены, смотрит на меня, голубые глаза так и блестят:

    --Как это - что значат? Ты неграмотный?

    --Грамотный! - рявкаю с досадой. - Только я вашего тарабарского языка не учил. Ты сам-то понимаешь, что у тебя написано?

   Он медленно моргает, не отводя на меня глаз. Молча открывает и закрывает рот. Откашливается:

    --Это какая-то ошибка, Эрнест. Все понимают, что им пишут. Разве можно играть, не зная языка?

    --Подожди, - я сажусь, с трудом подбираю под себя ушибленную ногу. - Подожди. Какая игра? Когда ты сказал - игроки, я думал, ты это так... фигурально. Ну, для красного словца, что ли. Вся наша жизнь - игра, и всё такое.

    --Хочешь сказать, - медленно выговаривает Арнольд, - ты хочешь сказать, что всё это - реальный мир? Ты думаешь, что всё вокруг - настоящее? А когда ты бросился за мной в воду, ты верил, что погибнешь?

   Задумываюсь. Так трудно подобрать слова. Это ощущение невозможности и одновременно полной реальности происходящего. Это чувство, что всё, что со мной происходит, совершенно нормально. Что так и должно быть. И что такого быть не может. Жар сомнения, тут же тонущий в ледяном спокойствии. Наконец отвечаю: