Разбойник застыл, оглядывая связанную девушку, и его левый глаз непроизвольно задёргался.
– Мужик, э-это п-правда ты?!
– Я не знаю что прои… кха! – Та, кто держала его на привязи, резким ударом локтя остановила поток его речей, но из-за этого тело вампира в очередной раз начало падать на землю.
– А ну, молчать! С тобой мы ещё не закончили, «красавица», ах-ха-ха! Говорили же, не вздумай убегать. Последствия могут быть неожиданными.
– Да пошла ты! Кха! – Девушка, державшая его, ударяя того в очередной раз, очевидно, не сдерживала своих сил и была явно обозлена на человека, бывшего мужчиной. Интересно, почему? Хотя это может и подождать, так как тут и без этого было много вопросов.
– Кто вы? – безэмоциональный голос Уилла был обращён к троице незнакомок. – И как давно вампир получил проклятие?
Юноша вспомнил, что говорила ему Аматели́я о действии проклятия. Жертва не сможет двигаться в течение следующих суток. И веревка здесь не для того, чтобы его знакомый не сбежал, а для того, чтобы его удобно было переносить, а значит, он получил его либо вчера, либо совсем недавно. И если это так, то Ульфмару не позавидуешь. Хотя… Ему в любом случае не позавидуешь.
– Это не тебе тут задавать вопро… Сестра?! – начавшая было говорить девушка, пораженно расширила глаза, так как подчиненная Уилла – та, что была одной из двенадцати, – направила на нее указательный палец, на кончике горело лиловое пламя.
– Где мои манеры. Забыл представиться. Я Белый Ворон, и пока что ваши сестры подчиняются мне. Лишь от вас зависит, что с ними будет дальше, ну и с вами, соответственно, тоже.
– Трепло! – Та, кто держала «пленницу», взвилась, чуть не срываясь на крик. – Они могущественные ведьмы и не стали бы подчиняться ни одному мужчине!
– Хм, Ела́я, Ветья́на, Аматели́я. Обезоружьте их, но не убивайте. И освободите Ульфма… ру?
– Эй! Я не женщина! И я не понял, с каких пор ведьмы слушаются тебя? Как бы там ни было, не вздумай их отпускать! – Вампир никак не мог смириться с тем, что из-за непонятной волны, что прошла совсем недавно, как раз, когда он успешно смог сбежать, его тело преобразилось и обзавелось типичными для противоположного пола частями. – Я придумаю способ избавиться от этого… Аргх, грёбаные ведьмы! Все из-за ва-а-а!.. – Пока он поносил ведьм и грозился избавиться от проклятия, трое из двенадцати успешно обездвижили противниц и связали их каким-то опутывающим заклинанием, из-за чего, собственно говоря, тело вампира повалилось и ударилось об острые камни.
Раньше всегда более-менее спокойный, сейчас вампир был на взводе.
«Могу его понять», – подумал ВОРон, глядя на обездвиженное лунным проклятием тело.
– Ульфмар, когда ты попал под проклятие? – Присаживаясь рядом с девушкой-вампиром, разбойник развязывал верёвки и параллельно пытался придумать новый план, который бы позволил ему завладеть этим фрагментом чаши. Мешало то, что сейчас тот находится в женском теле, а это значит, что Ульфмар может потребовать освободить его от проклятия, а если верить словам его подчинённых ведьм, это невозможно, по крайней мере, для NPC.
– Где-то часов двенадцать назад. Но, вспоминая о времени своего побега, я думаю, что всё было подстроено.
«Ну, это было неизбежно. Посмотрим, что будет в итоге…»
– Что ты с ними сделал?! Отвечай, ничтожество! – Та ведьма, что сторожила и держала вампира на верёвке, извивалась и пыталась избавиться от заклятия, но явно уступала двенадцати сестрам по силе.
ВОРон применил «осмотр», чтобы понимать, с кем имеет дело, и, конечно же, это не осталось без внимания.
– Я вырежу твои проклятые глаза, тварь! Ненавижу весь ваш мужской род! Горите в Низине! А-а-аргх! Сестры! Очнитесь! – Но, находящиеся под влиянием кристалла, ведьмы никак не реагировали, лишь смотрели на свою подругу/помощницу/сестру и молчали, будучи не в силах говорить без приказа.
ВОРон взирал на это, и его сердце невольно сжималось. Ему было противно то, что он против воли заставил разумных существ подчиняться. Видя их безвольные лица, он вспомнил короткий разговор, с одним из своих командиров…
Их отряд тогда закончил очередную операцию, которая чуть не закончилась морем крови из-за того, что террорист был одним из тех, кто свято верил в цель, оправдывающую средства.