Игроки Господа

— Которая мне никогда не нравилась, — рыкнул Септимус. — Предпочитаю древнее название.

— И какое же?

— Стрижающий меч  [25], — он встретил мой тяжелый взгляд, в его собственных глазах не таилось ни тени смеха. — Для того, кто сумеет с ним справиться.

Я шагнул к кристаллу:

— Неужели милому человеческому мальчику вроде меня дозволено иметь дело с такими вещами?

— Человеческому?! — взревел Септимус, и в его смехе я услышал жестокие нотки. — Ты по-прежнему считаешь себя человеком? Нет, парень, уж если ты Зайбэк и Игрок в Состязании Миров — то ты точно не человек!

Мой собственный голос эхом отразился от стен:

— А кто же?

Карабкавшаяся вверх по ступеням Лун протянула ко мне руки, в ее глазах сквозила жалость:

— О, Август, ты — стрижающий гомункулус. Как и все мы. Ты — артефакт на внутреннем алгоритмическом субстрате Состязания.

Конечно, это было мучительно. Я прижимал руку к кристаллу, по моим щекам струились слезы, изо рта вырывались тонкие подвывания. Ледяной шок пронзил тело, а изувеченная ладонь пылала в огне. Я чувствовал, как взрезывают мою плоть, словно в нее вонзаются сотни заточенных ракушек со дна пруда Аврил. К чему вся эта прелюдия? Дрожа на грани обморока, я цеплялся за свою ярость, за мерзкое ощущение, что попал в гнусную, бессмысленную сказку, в бездарный спектакль. Я снова начал истерически хохотать, и боль, ворвавшись в мозг, принесла темноту, расцвеченную звездами, полосами и эхом голосов, слишком близких и одновременно слишком далеких.

— Он в порядке, — произнес кто-то. К моему лбу прижимали холодное мокрое полотенце. Я попытался сесть, и Лун сказала:

— Полежи еще секундочку, дорогой.

Тем не менее, я все равно сел, взял полотенце и вытер щеки и глаза, горевшие от соленых слез. Раскладушка Септимуса заскрипела подо мной. Что-то привлекло мое внимание, какой-то золотой отблеск. Я раскрыл правую ладонь.

В линию жизни врезались золотые иероглифы.

Я ожидал этого, но не смог сдержать дрожи. Сжал кулак, снова разжал. Никакой разницы. Казалось, фигурные кусочки драгоценного металла втравили в мою плоть, однако я не чувствовал присутствия чужеродного материала. Постучал по значкам ногтем указательного пальца левой руки. Твердые, неподатливые, словно чеканка на монете. Я крепко прижал ладони к бедрам.

— И?

— Прямо сейчас, ни секундой позже, пока ты не угробил нас всех, — прогремел Септимус, — мы научим тебя, как управлять этим бесценным даром. Встать можешь?

— Да, — слегка покачнувшись, я обнял Лун за талию.

— Тогда идем на стрельбище.

Тоби уже был там и устанавливал мишени в дальнем конце серого, запятнанного копотью зала.

— Пока держи руки опущенными, Август! — его голос эхом отразился от стен, и мне показалось, что я уловил в нем беспокойные нотки. Это пугало, учитывая силу брата, продемонстрированную им в son et lumi`ere  [26], схватке со злобным роем-мегерой. Я повиновался, стараясь глубоко дышать, чувствуя, как бешено колотится сердце.

— Мы полагаем, что ты теперь обладаешь системой управления стрижающим оружием, — сказал Септимус. — Однако нужно выбрать собственную дейктическую символику. Я тебе в этом помогу.

— Что? — однако я понимал, что он имеет в виду. Тоби, например, называл свой толчок «сортиром», а гигиеническую мойку — «биде». Вербальные указатели каким-то образом взаимодействовали с операционной системой. Отлично, с этим я справлюсь. Если только мне объяснят, что нужно делать.

— Лицом вперед, — скомандовал Септимус приглушенным голосом. Я заметил, что все трое укрылись за толстым бетонным щитом. — Сосредоточься на синем столбе.

— Это плохой, отвратительный столб, верно? — поинтересовался я. — Столб с дурными намерениями!

— Именно. Вытяни правую руку с раскрытой ладонью.

— Что-то?

— Ладонью к столбу.

— Понял.

— Ты собираешься сломать его. Только это. Ограниченная агрессия.

— О боже! — прошептала Лун. — Вооруженная онтическая механика! Ты ведь помнишь, что это запрещено Сог…

Септимус не обратил на нее внимания. Я тоже не слушал, да и все равно ничего бы не понял.

— Свяжи выбор с дейксисом, — велел оружейник. — Я бы использовал «Удар».

— Всего одно слово? Безо всяких там «открыть» и «дай мне»?

— Я считаю, что твоя оружейная грамматика уже активирована. Слово и намерение сольются в действие. Давай.

И я дал. Оглушительный звук, словно порыв ураганного ветра. В тридцати метрах от меня синий столб врезался в бетонную стену и рассыпался мелкими осколками.

— Черт! — я стиснул руку в кулак, повернулся к Септимусу. Тот мгновенно нырнул в укрытие. — Это надо выключать?

— Нет. Молодой человек, вы не осознаете собственной силы! Постарайся управлять ею, иначе еще до конца тренировки разнесешь весь этот мир к чертовой матери!

По залу носились небольшие вихри, расшвыривая деревянные обломки. Что-то воняло.

— Что я сделал?

— Мы думаем, что ты открыл Schwelle в ту версию Земли, где нет Луны, где ни одна маленькая планета не унесла с собой большую часть литосферы. Атмосфера там в десятки, если не в сотни раз плотнее, чем здесь.