Игроки с Титана

Нат Флайджер услышал, что где–то снаружи играют дети. Они нараспев издавали заунывные ритмические звуки, совершенно непривычные для его уха.

А он занимался музыкальным бизнесом всю свою жизнь. Как он ни старался, различить отдельные слова ему никак не удавалось; звуки были какие–то нечеткие, слитные.

— Разрешите взглянуть? — спросил он у Бет Конгросян, — …лучше не надо. Пожалуйста, не смотрите на этих детей. Пожалуйста!

— Мы из звукозаписи, миссис Конгросян, — кротко объяснил Нат. — Все и вся, касающееся мира музыки, является нашим кровным делом.

Он никак не мог удержаться, чтобы не подойти к окну и не выглянуть наружу: инстинкт исследователя взял в нем верх над воспитанностью, над всем остальным. Выглянув из окна, он увидел их, сидящих кружком. И все они были чап–чапычами. Ему страсть как захотелось узнать, кто из них был Плавтом Конгросяном. Но все они были для него на одно лицо. Скорее всего, невысокий мальчишка в желтых шортах и тенниске, выбившейся из–под пояса.

Нат дал знак Молли и Джиму, и они присоединились к нему у окна.

Пятеро детей–неандертальцев, отметил про себя Нат. Как бы выдернутые из глубин времени; тупиковая ветвь из прошлого, там отрезанная от основного эволюционного ствола и привитая здесь, в наши дни, чтобы мы могли послушать пение предков — мы, представители ЭМП — записать для других. Хотелось бы знать, какого рода конверт для альбома решит подобрать отдел оформления. Он зажмурил глаза, не в силах больше глядеть на разыгрывавшуюся под окном сценку.

Но одновременно он прекрасно понимал и то, что все равно им придется вплотную этим заняться. Потому что они приехали сюда, чтобы отобрать что–нибудь; они не могут, да и не хотят возвращаться с пустыми руками. И это было очень важно — записи нужно сделать в высшей степени профессионально. Это даже еще важнее, чем при записи игры Ричарда Конгросяна, какой бы великолепной она ни была. И еще мы не можем позволить себе роскоши носиться с нашей повышенной чувствительностью.

— Джим, вытаскивай «Ампек Ф–A2», — распорядился он. Волоки прямо сюда. Пока они не перестали.

— Я не позволю вам их записывать, — запротестовал Бет Конгросян.

— Мы это сделаем, — упрямо возразил ей Нат. — Для нас это привычное дело, писать народную музыку непосредственно там, где ее исполняют. Записи такие уже многократно аттестовались в судах США, и записывающая фирма всегда выигрывала предъявляемые ей иски.

Он последовал за Джимом Планком, чтобы помочь ему собрать микрофонный «журавль».

— Мистер Флайджер, вы отдаете себе отчет, кто эти дети? — бросила ему вслед миссис Конгросян.

— Да, — ответил он, не останавливаясь.

Вскоре «Ампек Ф–A2» был уже полностью смонтирован; инопланетный организм сонно пульсировал, время от времени производя волнообразные движения своими псевдоподиями, как бы показывая, что он голоден. Влажная погода все–таки повлияла на него — вялым его теперь никак нельзя было назвать.

Став рядом со звукооператорами, вся подобравшись, с непреклонным выражением лица, Бет Конгросян произнесла негромко, но уверенно:

— Послушайте–ка меня, пожалуйста. Сегодня вечером, а точнее, этой ночью, должно состояться что–то вроде их фестиваля. Взрослых. В их общем доме, в лесу, совсем неподалеку отсюда, на той стороне дороги, где красные скалы; этот дом принадлежит им всем, их общине, они им регулярно пользуются. Там будет очень много танцев и пения. Как раз всего того, за чем вы так охотитесь. Намного больше того, что вы найдете здесь. Подождите и записывайте там сколько вашей душе угодно. А этих детей оставьте в покое.

— Мы сделаем и то, и другое, — сказал Нат и дал сигнал Джиму подвести «Ампек Ф–A2» к самому кружку, образованному детьми.

— Я проведу вас туда ночью в их общий дом, взмолилась Бет Конгросян, поспешив вслед за ним. — Это будет очень поздно, около двух ночи. Они поют просто замечательно. Слова разобрать трудно, но… — Она схватила ребенка за руку. — Ричард и я, мы стараемся воспитывать нашего ребенка подальше от этого. У детей в таком юном возрасте еще очень мало тех черт, что становятся наиболее характерными у взрослых; от них вы не услышите ничего по–настоящему стоящего. А вот когда вы увидите взрослых…

Она осеклась и закончила совсем уже упавшим голосом:

— …Вот тогда–то вы и поймете, что я имею в виду.

— В самом деле, давайте подождем, — сказала Молли, обращаясь к Нату.

Тот в нерешительности повернулся к Джиму Планку. Джим кивнул.

— Ладно, — согласился Нат. — Но вы обязательно проведете нас на их бал. И сделаете так, чтобы нас туда пропустили.

— Хорошо, — закивала она. — Обязательно сделаю. Благодарю вас, мистер Флайджер.

Я чувствую себя так, как будто это я во всем виноват, отметил про себя Нат. Однако вслух сказал только:

— Ладно. И вы… — но тут чувство вины совсем его захлестнуло. Черт, не нужно вам нас туда водить. Мы останемся в Дженнере.

— Меня это очень устраивает, — призналась Бет КОнгросян. — Я ужасно одинока. Мне нужно общество, когда нет Ричарда. Вы даже представить себе не можете, что для нас означает, когда люди… из внешнего мира заглядывают к нам сюда, пусть даже ненадолго.