Игроки с Титана

«…Чтобы наполнить товарами бескрайний китайский рынок, детройтским и чикагским заводам приходилось работать денно и нощно. Но огромное чрево было ненасытно. Столетиями миллионы китайцев не имели ни грузовиков, ни кирпича, ни стали, ни одежды, ни пишущих машинок, ни консервированного горошка, ни часов, ни радиоприемников, ни капель от насморка. В шестидесятом году уровень жизни американского рабочего стал самым высоким в мире, а все благодаря репутации, которую Америка заслужила в торговле с Востоком. Войска Соединенных Штатов покинули Японию, а до оккупации Китая дело не дошло; и все же факт оставался фактом: в Кантоне, Токио и Шанхае покупали американские, а не британские товары. И каждая новая сделка увеличивала доход балтиморского, лос-анджелесского или атлантского рабочего. Тем, кто все это планировал, – политикам из Белого дома, казалось, что они почти добились своей цели. Делаются первые робкие шаги в космонавтике, скоро в космическую высь полетят исследовательские корабли, оставляя планету, почти исцеленную от вековых язв: голода, болезней, войн, невежества. Не желая отставать от Америки, Британская империя осуществляет социальные и экономические преобразования в Индии, Бирме, Африке и на Ближнем Востоке. Рурские, манчестерские и саарские фабрики, бакинская нефтедобыча срастутся в единую сложную, но эффективную сеть; народам Европы предстоит…»

– Думаю, не мы бы управляли, а они, – сказала Джулиана. – У них это всегда лучше получалось. Я о британцах.

Вопреки ее ожиданиям Джо не ответил. Джулиана снова уткнулась в книгу.

«…Реализация наполеоновских планов: выравнивание культурных уровней и примирение соперничающих этносов, которые со времен падения Рима раздирали на части Европу. Сбывается мечта Карла Великого о едином союзе христианских стран, живущих в согласии не только с собой, но и со всем миром. И все же… Остается лишь одна незаживающая язва. Сингапур.

Среди жителей Малайских Штатов немало китайцев. В основном это средний класс, предприниматели. И вот эти практичные буржуа видят, что американская администрация Китая обращается с так называемыми туземцами справедливее, чем англичане. Под властью англичан для цветных недоступны ни общественные клубы, ни гостиницы, ни хорошие рестораны; как и в былые времена, для них отводятся специальные места в поездах, автобусах и – что всего хуже – в каждом городе ограничивается выбор места жительства. Из разговоров и газет “туземцы” узнают, что в Соединенных Штатах проблема цветных решена еще в конце сороковых. Везде, даже на Юге, белые и негры живут, трудятся и едят плечом к плечу. Вторая мировая война покончила с дискриминацией…»

– И тут начинаются неприятности? – спросила Джулиана.

Джо что-то проворчал, не отрывая глаз от дороги.

– Расскажи, что там дальше, – попросила она. – Похоже, я не дочитаю – скоро Денвер. Наверное, Америка сцепилась с Британией, а победившая страна получила весь мир?

– Кое в чем это неплохая книга, – ни с того ни с сего сказал Джо. – Эбендсен продумал все до мелочей: Соединенным Штатам достается Тихий океан, ни дать ни взять наша «Тихоокеанская сфера сопроцветания». Россию они делят между собой. Этого хватает на десять лет, а потом, естественно, заваривается каша…

– Почему – естественно?

– Такова человеческая натура, – пояснил Джо. – Натура государств. Подозрительность, алчность, страх. Черчиллю кажется, будто янки, взывая к проамерикански настроенному, благодаря Чан Кайши, большинству китайского народа, подрывают британскую власть в Южной Азии. Появляются так называемые территории для интернированных. – Он ухмыльнулся, глянув на Джулиану. – Другими словами, концлагеря для тысяч неблагонадежных китайцев. Их обвиняют в саботаже и враждебной пропаганде. Черчилль…

– А Черчилль все еще у власти? Ведь ему уже под девяносто!

– Вот тут-то американцы и дали маху, – вновь ухмыльнулся Джо. – Британцы поступили умнее. Через каждые восемь лет лидеру Соединенных Штатов, будь он хоть семи пядей во лбу, дают пинка. А вот Черчилль остается в своем кресле. Прогнав Тагуэлла, американцы второго такого умника не находят. У руля становятся всякие бездари. А Черчилль чем старее, тем автократичнее, и правит все жестче. К началу шестидесятых он точь-в-точь древний восточный деспот – слова поперек не скажи! Двадцать лет премьером как-никак.

– О боже! – воскликнула Джулиана и заглянула в конец книги – убедиться, что Джо не соврал.