Игромания Bet

Он, наверное, тут же успокоился и отправился к семье. Пошпилил человек и сразу ожил, готов получать мирские радости в прежнем объеме — радоваться солнышку, детскому смеху и улыбкам белобрысых немок топлес.

Фрагмент 41. Неужели ночью будет секс?!

— Хвиче — Хвйчево, а мне пиво и больше ничего.

— Ты с утра много пьешь.

— Кристина, мне простительно сегодня. У меня стресс. А стресс надо снять.

— Проиграл?

— Наоборот, в полном порядке. Там другое…

— Так ты точно больше ничего не будешь?

— Нет, неохота. Пойду посплю. Вечером приду. Ты будешь вечером?

— Да, до двенадцати, — коротко сообщила Кристина и стушевалась.

— Зайду. Посплю и обязательно зайду. Я же тут рядом живу. Вот, в первом доме… Поболтаем вечером.

Оставил уйму чаевых. Может, купит себе тушь для ресниц и хорошую помаду. Кристинка славная. Только мало за собой следит.

Фрагмент 42. Штаб-квартира антисексуалов.

В «Вертепе» заботливо создан сугубо мужской мир, продуманный до мелочей. Абсолютное безделье, инфантильность, пиво (для оригиналов и особо серьезных — чай и кофе), рассеянное бесперебойное курение, мат-перемат, безудержная агрессия. На словах. И только на словах.

После выходных в любом приличном офисе мужчины в галстуках от Brioni рассказывают холеным товарищам, как в уик-энд раскрутили шикарную деваху, сколько потратили на обольщение и сколько раз у них с ней было. А в «Вертеп» народ приходит с победными квиточками. Народ либо выпучивает глаза и, захлебываясь, сообщает подробности «доезда» на последних секундах, либо со спокойствием расписывает, насколько все ставки были продуманы и как все складывалось по сценарию с самого начала.

В любом случае квитанцией с «доехавшим» экспрессом здесь можно произвести больший фурор, чем бахвальством о случайной связи, скажем, с Ксенией Собчак. Впрочем, в «Вертепе» вряд ли знают, кто она такая. Для сексуальных побед нужно потратить время на девушку. А тратить время на ерунду шпилеру в ломак.

Гораздо приятнее обсуждать официанток, находящихся в пределах видимости. Но только тогда, когда мяч выкатится в аут или за линию ворот. Полное отсутствие какой-либо ответственности! Скоро все мужчины переместятся сюда. А работать будут одни женщины. И хачей еще желательно заставить… Всяких беженцев. Пусть вкалывают, скоты!

Правда, они, наоборот, ни фига работать не хотят… У всех хачей вокруг «Вертепа» палатки — лаваш, шаурма и прочая жратва. У некоторых даже есть отделы в небоскребе прямо над «Вертепом», и там за них торгуют русские девчонки. Когда все просадят, поднимутся на несколько этажей, обчистят свою же кассу — и вперед, снова в бой. Шпилить, шпилить!

Вот подонки! Если «Вертеп» закроют, они, наверное, со скуки займутся терроризмом. Иначе с ума сойдут без шпиля. А я не сойду. Я смогу стать другим. Я смогу ухаживать за девушками. Попробую быть галантным. Стану шутить. Делать подарки. Могу нравиться. За один и четыре — нравлюсь Кристинке. И за два и один — она со мной сегодня проведет ночь. Ведь она четко сказала, что работает до двенадцати. Ее никто за язык не тянул. А если она сама это вякнула, то, значит, специально. Следовательно, она сама не прочь. Нет, даже, пожалуй, за один и восемь — она будет со мной. Было бы здорово!

Она в очках и без макияжа выглядит старомодно. Как будто из пятидесятых годов. Такая, кажется, вообще ни на что такое не пойдет… И возмутится, если ей предложить. Но на самом деле… У меня должно получиться. За один и четыре! Даже если сегодня не получится, все равно подарю ей завтра духи. Chanell № 5. Как раз для нее — классика!

— Ты любишь классику?

— В каком смысле? — удивилась Кристинка.

— Ну… я имею в виду стиль.

— Стиль чего?

— Ну так, в общем, стиль.

— Одежда, что ли?

— Да, и одежда тоже.

— Я как-то не задумывалась. Что у меня есть, то и ношу. Мне не до выбора.

— А если бы выбор был, что бы носила?

— Чего выдумывать? Если бы да кабы…

— Ну помечтать-то можно.

— Ну можно.

— И что?

— Что-что?

— Что носила бы?

— Я бы… носила… Я бы носила шляпы.

— Шляпы?

— Да, такие… знаешь, с большими полями. Черную — обязательно. И еще красную.

— С перьями? — вспомнил я об утреннем Путине с Ходорковским.

— Нет, Глеб, какие перья? Я бы хотела модные шляпы. Как у аристократии. И еще… Шпильки! Шпильки обязательно. Длинные юбки…

— Эй, — заорал какой-то незнакомый хач из угла под плазмой, — официантка, поди сюда! Виски надо.

Вот тварь! У себя в ауле поорал бы. Пусть своим черножопым бабам приказывает, а не русским. Я его вообще не видел здесь ни разу. Кто он такой?

Я хотел пойти в угол и как-то придумать, чем задрать хача, но Кристина быстренько просекла фишку:

— Не надо, пожалуйста. А то меня выгонят с работы. После двенадцати я с тобой, — тихо шепнула она, — а сейчас… Извини!

— Мне тогда тоже виски. Пятьдесят. Со льдом. И без колы.

Футбол совсем не катил. Я даже не понимал, кто играет. У хача закончился матч. Кажется, неудачно. И он пошел шпилить на автоматах. За Хвичу. Спускать то, что Хвича сейчас не может спустить. Желание мстить притупилось. Зато появилось другое желание…