Игромания. Сборник

– Мне нужно до самой осени, а может, и сентябрь прихвачу,– мужчина стал оглядывать окрестности.

– Какой прекрасный вид на церквушку и яблони,– промолвил он, – я остаюсь, и деньги плачу вперёд.

– Милости просим, мил человек, с удовольствием. Идёмте, я покажу комнатёнку, – Степанида Тимофеевна засеменила к крылечку, и на радостях смахнула слезинку со щеки. Мужчина вошёл в комнату и тут же распахнул окно.

– Как красиво здесь, а рыба водиться в озере? – спросил он.

– Конечно, мил человек, всё есть. И птица в лесу, и рыба в воде.

– Хорошо. Меня зовут Пётр Иванович. Я художник, и эта тренога для моего этюдника. А как с кормёжкой? Я готов оплачивать и стол.

– Хорошо, Пётр Иванович, я могу, что то приготовить, но не обессудь, я уже стара, готовить разносолы – Степанида Тимофеевна посмотрела на постояльца. « Вдруг он уйдёт от того, что я готовить, не особо могу?»– испугалась Тимофеевна появившейся мысли.

– Ничего бабушка, я и сам могу, что то приготовить себе.

– Ну, тогда обживайся, мил человек.

Вечером Пётр Иванович пошагал к озеру с удочками на плече. Когда он вернулся, то вручил старушке связку окуньков:

– Сварите ушицы бабушка, я сейчас с удовольствием бы полакомился рыбкой и выпил бы чаю.

– Хорошо, милой, сейчас всё быстренько приготовлю,– Степанида Тимофеевна уж и не знала, как угодить своему постояльцу, который так неожиданно свалился в эту весну. Ведь она и не особо-то рассчитывала на удачу, на такое счастье. Невелики деньги, но хоть живая душа рядышком. Есть теперь ей с кем слово молвить.

На следующий день, с утра, Пётр Иванович поставил свою треногу невдалеке от дома, на возвышении, и стал прилаживать свой этюдник.

– Какая у вас тут красотища! Какие необыкновенные цветущие яблони за оградой разрушенной церквушки! – воскликнул художник.

– Да, церквушка давно разрушена, и колокол тоже переплавили. Но вот яблоньки цветут каждую весну. – Степанида Тимофеевна перекрестилась, гладя на разрушенный купол церкви.

– Ну, вот я и начну писать это необыкновенное утро, цветущие яблони и разрушенную церквушку, – с восторгом произнёс Пётр Иванович.

Он разложил кисти, достал тюбики красок, приладил небольшой подрамник, и начал создавать рисунок будущей картины.

Степанида Тимофеевна вернулась в свой дом и принялась готовить нехитрый обед.

– Теперь у меня жилец и надо готовить покушать и соблюдать чистоту в доме. Надо, чтобы хватило сил на всё это, – проговорила про себя старушка.

Каждое утро, художник приступал к своей картине, а ближе к вечеру уходил на озеро ловить рыбу. Иногда, он брал палку, корзинку, и шёл в горы, в лес.

– Какая всё таки, у вас тут красотень! – в один из вечеров он пил со Степанидой Тимофеевной чай и восхищался своим походом в горы, – прекрасная местность, изумительные горы и леса! А какой чистый и упоительный воздух здесь! Так и «пьёшь» этот восхитительный аромат.

– Да, Пётр Иванович, здесь красиво, но я уже привыкла за свою жизнь и давно перестала это видеть и чувствовать. Перестала восхищаться, другие у меня заботы,– старушка подперла щеку рукой и задумчиво посмотрела в окно.

Так и потекли весенние майские деньки. Степанида Тимофеевна была очень рада, что у неё появился постоялец, да ещё художник. Она хвалила его своим соседкам по селу. Она чувствовала родственную душу и оттаяла от одиночества. С удовольствием стряпала обеды и ужины в меру своих возможностей. Степанида Тимофеевна каждое утро смотрела, как художник кропотливо пишет картину. Уже появились горы, оградка, утреннее небо, и лучи солнца освещали ветки цветущей яблони. Всё получалось как живое. Но Пётр Иванович, каждый раз был недоволен тем, как получались у него ветки цветущей яблони:

– Опять я не поймал тот чистый белый цвет, снова не то.

Он, сокрушённо, вновь и вновь переписывал ветки яблони. Два раза Пётр Иванович уплывал на пароходике в город, и, возвращаясь к вечеру, привозил печенья, и карамельки Степаниде Тимофеевне к чаю. Старушка очень была рада такому вниманию. Ей было приятно, что о ней помнят и хотят порадовать. Если художник не шёл в лес или на рыбалку, то брался за топорик, рубанок и чинил крылечко дома. Также он смастерил калиточку в палисадник. Степанида Тимофеевна была довольна, что домик приобретал более приличный вид, и уже не выглядел таким кособоким. Даже крышу поправил Пётр Иванович.

В один из дней художник уехал в город по делам, а к старушке наведался местный тунеядец и пьянчужка Тимошка:

– Что– то у тебя Степанида, крыша никак новая? И крылечко с калиткой? Работничка и денежки нашла? С каких таких доходов – то? – Тимошка хитро сощурил свой глаз.

– Ты, не мели чепуху-то! Денег у меня таких нет, чтобы нанимать работников-то. Постоялец у меня, он и починил всё по доброте душевной. Не то, что ты. Не работаешь, а только пьёшь незнамо на что, – старушка сердито посмотрела на Тимошку.