Игровая комната. Книга стихов

Что у меня — к тебе?
Ничего; просто было нам по пути.
Несколько слов, пара случайно раскрытых тайн.
«Напишу-сама-если-не-ответит-до-десяти».
Ненавязчивое сообщение, ожидающее в сети.
Необъяснимое,
перекрывающее гортань.

Что у меня — от тебя?

Ничего; неоконченный разговор,
имя — странное, незнакомое,
будто взятое с потолка.
Сны и синие сумерки — слабый ночной раствор.
Ты меня плохо знаешь, правда, — я просто вор:
я сегодня купила книгу,
которую тогда ты держал в руках.

Что у меня — с тобой?

Ничего. Каждый — снова в своём мирке,
на своих орбитах, в своих затерянных городах,
на своей дороге, в своём отчаянном тупике, —
со своим неразменным,
начертанным на руке.

А вот книга и правда хорошая,

это да.

17.12.2008

У кого-то — и дом, и детки, и дым печной...

У кого-то — и дом, и детки, и дым печной. У кого-то любовь — зверь домашний, ласковый и ручной. А моя-то бродит, слоняется дотемна или до свету, и приходит домой одна. У кого-то любовь хозяина знает и вечно с ним, — а моя-то увяжется, глупая, за одним, и всё всматривается, и в глазах у неё неон; а потом — на порог, припадая на лапу: опять не он.

Зверь больной и голодный, воющий при луне. Зверь, который зализывать раны идёт ко мне. Я пою ей весёлые песни, пою молоком. Раньше даже, бывало, привязывала тайком — но не держит тугая сила цепей и пут, но не убеждают ни пряник её, ни кнут, — и глядит после так, что охватывает озноб. Я пыталась словами — не понимает слов.

Кто погладит её, кто намнёт бока. Кто ей бросит корку, кто даст пинка. Не замёрзнет — помрёт от мальчишеского ножа. Я сама пристрелила бы суку; вот только жаль, ведь она живая — пушистая шерсть и холодный нос. Как бы ночью январской снег её не занёс, ведь опять убежит наутро искать твой след. И не объяснишь, что такое «хозяина больше нет».

15.12.2008

К моей сути ты подошёл удивительно близко...