Читаем Игрожур (главы 1-7, неокончен) полностью

В мужскую раздевалку он старался проскочить последним, когда одноклассники уже носились по залу, стуча баскетбольными мячами и резко выкрикивая специальные спортивные слова типа «ВЗЯЛ!!» или «ЗАКРОЙ!!!». Сегодня повезло – в кисло пахшей застарелым потом и давно не стиранными вещами раздевалке было пусто. Юрик быстро стянул зеленые шерстяные штаны (легонько пахнуло прелостью и мочой), натянул поверх полосатых «семейников» тренировочные брюки и стащил с себя свитер, под которым обнаружилась отчаянно желтая майка с надписью «ЛОТТО МИЛЛИОН».

Жилистый невысокий физрук Иван Иваныч (за кумачового цвета нос и общее выражение лица прозванный Стакан Стаканычем) не сказать чтобы сильно фиксировался на физической подготовке вверенных ему учеников: после краткой пробежки и всяких унизительных занятий вроде прыжков через козла класс получал баскетбольный мяч, делился на две команды и в меру сил изображал увиденное накануне в передаче «Лучшие игры НБА», параллельно глазея на девочек – они в другом конце зала прыгали через скакалку под руководством жены Стакан Стаканыча, физручки Натальи Сергеевны. Для Гноя тут были плюсы и минусы: с одной стороны, шанс увидеть Алину и других красоток класса (длинноногую Ольку Носоглазову и квадратноватую, зато грудастую Насибову) практически в нижнем белье, а с другой...

– Гной, лови! – донесся вопль с площадки.

Юрик рефлекторно вытянул руки и схватил баскетбольный мяч. Рецепторы еще не сделали свое дело; Гной догадался, что происходит что-то нехорошее, только по хоровому смеху Корявого, близнецов Кабановых и каратиста Костика Кима. На мяч, перед тем как отдать Гною пас, кто-то от души плюнул так называемым зеленцом.

Тут пробуксовало даже мысленное обращение к футуристическому кибер-витязю Юрию Черепу – было затруднительно представить, что бы он сделал в такой ситуации. Наверное, выпустил бы из пальцев бронескафандра бешено вращающиеся дрели и высверлил бы обидчикам глаза!.. Тут перед мысленным взором Гноя нарисовались неожиданные персонажи: главный редактор Поплавский и грозный Фельдмаршал. «Ты нужен нам, – сказали они хором. – Пощади этих «эстетствующих» недоделков. Тобой очень интересуется Анна, она не расстается с твоим письмом». Почуяв надвигающуюся стремительную подростковую эрекцию, Гной выронил мяч и кинулся в туалет – успокоиться и вымыть руки.

Глава 3. Это Сан-Франциско, город полный риска

Сразу после школы Юрик для верности направился в игровой клуб «Матрица» – еще раз посмотреть на Diablo II и, если посетителей будет мало и админ Сергуня окажется в хорошем настроении, даже минут 10 поиграть. Как и все заведения такого типа, «Матрица» находилась в скверно пахнущем подвале. Полтора десятка 15-дюймовых мониторов (Сергуня панибратски называл их «моньками»), по столько же покрытых слоем коричневой грязи полустершихся клавиатур и едва ездящих по засаленным коврикам мышей. За самым дальним «монькой» всегда сидел тихий онанист Дядя Володя и смотрел порно, думая, что об этом никто не знает. Гной, стараясь не глядеть в его сторону, прошмыгнул в небольшую каморку – единоличное царство Сергуни.

Девятнадцатилетний администратор заведения был самым настоящим гэймером и от этого казался Юрику полубогом. Его стол был всегда завален бесчисленными коробочками, испещренными названиями самых свежих игр, логотипами «Фаргус» и «Седьмой влок» и завлекательными фразами вроде «полная русифицированная версия». Пираты, сами того не зная, попали тут в самую точку – назвать их труд «переводом» было бы слишком уж неправильно. «Русифицирование» – это да. Даже эти жалкие копеечные огрызки игр Сергуня не покупал – еще не хватало!.. Их в изобилии приносил хозяин клуба Ислам Ибрагимович, державший неподалеку точку по торговле пиратскими играми, видеокассетами и компакт-дисками с музыкой Михаила Шуфутинского и Ивана Кучина.

– Сергунь, я поиграю? – проблеял Гной, пытаясь заглянуть настоящему гэймеру в глаза.

Тот сделал вид, что не услышал, и перевернул страницу свежего номера молодежного развлекательного журнала «Дегенерат». Юрик покосился на издание: там рассказывалось о том, как украсть чужой номер ICQ и как следует напакостить бывшему владельцу; материал начинался с лихого восклицания: «Дарова, перец!».

– Сережа, можно мне?.. – повторил гость.

Сергуня театрально вздохнул и, не поднимая глаз и не отрываяь от журнала, буркнул:

– Вторая машина, десять минут.

Гной почтительно посмотрел на выдранные из журналов постеры, украшавшие стены каморки: там была Божественная Лара Крофт (Гной давно дал себе слово, что женится только на ее двойнике), страшные монстры, не менее страшные роботы и, конечно же, отважные эльфийские воительницы в металлических бюстгальтерах. «Мания страны навигаторов» слегка хитрила, превращая в постер центральный разворот журнала; Гной не уставал бичевать их в письмах за то, что на бумаге остаются дырочки от скрепок. Терпеть такой произвол становилось все невыносимее!..

Перейти на страницу:

Похожие книги

Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века