Игрушечный дом

Всего лишь одна морская миля отделяла их дом от директорской виллы. Очень может быть, что он окажется общительным человеком, любящим ходить в гости, вполне возможно, что у него большая семья, которая вытопчет весь мох в округе, они привезут с собой транзистор и будут приставать с разговорами. Ничего необычного в этом нет, рано или поздно так случается всюду, и никуда не скроешься.

И вот однажды утром огромная крыша виллы была покрыта листовым железом, она враждебно поблескивала на солнце под крик чаек и морских ласточек. Строительство было завершено, рабочие уехали, так что оставалось ждать только приезда хозяина. Но дни шли, а директор не появлялся.

В конце недели бабушка с Софией отправились на лодке в небольшое путешествие по морю. Выплыв на мелководье, они решили навестить шхеру Кнект, чтобы посмотреть на водоросли, а там от лагуны у шхеры Кнект рукой подать до Острова чаек. Пристани на острове не было, а на берегу возвышалась горка гравия. В нее по приказанию директора был воткнут большой плакат с надписью черным по белому: «Частное владение. Высаживаться на берег запрещено».

— Пришвартовывайся, — сказала Софии бабушка, она очень рассердилась.

София в нерешительности взглянула на нее.

— Есть большая разница, — объяснила бабушка. — Ни один воспитанный человек не станет высаживаться на чужой берег, если хозяев нет дома. Но раз они выставили такой плакат, мы высадимся; это называется бросить вызов.

— Само собой, — согласилась София, значительно расширившая свои представления о жизни. Они пришвартовались как раз у плаката.

— То, что мы сейчас делаем, — сказала бабушка, — называется демонстрацией. Мы демонстрируем свое неодобрение. Понимаешь?

— Демонстрируем свое неодобрение, — повторила София и в тон добавила: — И тут никогда не будет хорошей пристани.

— Не будет, — подхватила бабушка. — И дверь у них не с той стороны. Когда подует зюйд-вест, ее не откроешь. А вот их бочки для дождевой воды. Ха-ха. Разумеется, пластмассовые.

— Ха-ха. Разумеется, пластмассовые, — повторила София.

Они подошли к вилле ближе, отсюда было видно, как изменился остров. От прошлой первозданности не осталось и следа. Остров стал казаться плоским и выглядел заурядно и пошло. Правда, растительный покров не пострадал ни в коей мере: поверх вереска и голубики директор перебросил широкие мостки, чтобы сберечь растения. Кусты серого можжевельника тоже не были потревожены. И все равно остров был плоским, а дом стоял сам по себе, не вписавшись в ландшафт. С близкого расстояния вилла казалась невысокой, в чертежах она, наверно, выглядела неплохо. Она смотрелась бы даже красиво в любом другом месте, но только не здесь.

Бабушка и София поднялись на террасу. Чуть ниже крыши красовалась надпись — «Вилла на Острове чаек», изящно вырезанные буквы напоминали шрифт на старинных географических картах. Над дверью висели два новеньких корабельных фонаря и якорь, к одной стене был прикреплен выкрашенный в красный цвет спасательный круг, а на другой — выложен целый орнамент из стеклянных поплавков.

— Так всегда бывает вначале, — сказала бабушка. — Может быть, он еще научится.

— Что? — не поняла София. Бабушка подумала и повторила:

— Еще научится.

Она подошла к ставням, чуть ли не во всю стену, и попробовала заглянуть внутрь. На ставнях висел большой замок, дверь тоже была заперта. Тогда бабушка достала свой складной нож и вынула из него отвертку. Замок крепился медными шурупами, они легко поддались.

— Ты взламываешь? — прошептала София.

— А ты не видишь, — ответила бабушка. — Но, вообще говоря, в обычных случаях так не делают.

Она отворила одну ставню и заглянула внутрь. За окном оказалась большая комната с открытым камином. Перед ним стояли низкие кресла из тростника со множеством подушек и стол из толстого стекла с яркими наклейками. Софии комната очень понравилась, но она не осмелилась об этом сказать.

— Парусник в бушующем море в золотой раме, карты, бинокль, секстант (Инструмент, применяемый в мореходной и авиационной астрономии.), — перечисляла бабушка. — Модели кораблей, анемометр (Прибор для измерения скорости ветра). Целый морской музей.

— Какая у него большая картина, — нерешительно произнесла София.

— Да уж, у него все большое.

Они уселись на террасе спиной к дому и стали смотреть вниз, на длинную шхеру, которая вновь показалась пустынной и первозданной.

— Он наверняка не знает, — нарушила молчание София, — что, прежде чем выбросить бутылки и банки, их нужно наполнить водой, чтобы они утонули. А теперь весь его грязный мусор окажется у нашего берега и попадет к нам в сеть. И вообще, у него все чересчур большое!

Тут они обратили внимание на звук мотора, который раздавался уже некоторое время. Звук приближался, постепенно превратился в рев, потом в тарахтение, и мотор заглох. Наступила тишина, напряженная, пугающая тишина. Бабушка торопливо поднялась.

— Сбегай посмотри, — сказала она Софии, — только не показывайся.

София крадучись подползла к осинам. Вернулась она бледная как полотно.

— Это он, это он, — взволнованно зашептала она, — директор! Бабушка заметалась в испуге.