Игрушка

Мне хотелось расспросить Лешку, но я молчала, даже не знала с чего начать. Я была счастлива и удивлялась, почему так? Он проводил меня до дому, не хотелось его отпускать. Лешка был чужой и в то же время такой родной.

— Ты сейчас работаешь?

— Да, — ответил он, — в гараже, крашу комбайны.

— Нравится?

— Наверное, нет, но надо с чего-то начинать.

— Ты целый день работаешь? — все не могла привыкнуть к тому, что он стал таким взрослым.

— Нет, только до четырех, могу прийти.

— Хорошо.

Мы постояли еще с минуту и расстались. Я не знала, что говорить, было так много вопросов, но слов не было. Закрыла калитку и вошла в дом.

Весь следующий день я просидела на чердаке, смотрела через окошко на поля. Мне и раньше нравилось здесь сидеть, куча старого хлама, такого в городе нет, все выкидывалось. Но тут стоял велосипед, наверное, еще довоенный, граммофон, правда, не работал. Сундуки, чемоданы, зеркала и шкафы, газеты, если порыться, то можно было найти сорокалетние, и зачем бабушка их собирает. Здесь была история, поэтому мне нравилось здесь находиться. Могла часами перебирать пожелтевшие от времени журналы, открытки с котятками. А еще там была куча старой одежды, ее разглядывать мне больше всего нравилось.

Время пролетело незаметно, хлопнула калитка. Прислушалась, это были шаги не деда, быстрые. Потом хлопнула входная дверь и на какое-то время воцарилась тишина.

— Шустрик, ты здесь?

Так звал меня только Лешка, да и то эту кличку придумал мне в последние дни, потому что я быстрей его бегала.

— Я тут, — крикнула ему. — Поднимайся наверх.

Он быстро поднялся по лестнице и, увидев меня, подбежал.

— Это ты? — зачем-то спросил он.

— Да, балбес.

Так иногда я звала его, когда он долго думал. Лешка улыбнулся.

— Значит, это ты. До сих пор не верю, что ты приехала.

— Да я и сама не знала, что буду здесь. А ты все же вымахал, такой большой. А помнишь, каким был? — и показала себе на плечо.

— Нет, выше, — возмутился он.

Я чуть подняла руку.

— Ну, наверное, так.

Усадила его около себя и стала расспрашивать, как он эти шесть лет жил. Мы перебивали друг друга, иногда по привычке я шлепала его по лбу, чтобы замолчал, он совершенно не слушал меня, хуже девчонки тараторил. Потом вспомнили, как они с Валеркой собирались идти смотреть баб в бани. Лешка признался, что они так и не ходили, побоялись разъяренных женщин. Я вспомнила, как сняла с себя трусы и то, как Лешка пялился на меня. Он же вспоминал, как я трогала его стручок, будто тот раскаленный, и я могла обжечься.

— Дураки мы были, — сказала я.

Потом смеялись и снова вспоминали. Так пролетел вечер. Внизу зашлепала бабушка, мы притихли, спустились с чердака, выскользнули на улицу. Жара спала, стало свежо, даже зябко, появился туман, но я не хотела идти домой. Я сейчас, как прежде, собрала бы вещи и ушла в лес. Глупо, что мне теперь там делать? Грустно было расставаться с Лешкой, прижалась к нему и сказала, что буду ждать завтра. Хотела, чтобы он пришел под ивы, но туда далеко добираться, а он ведь работает. Тогда предложила, чтобы он приходил на склады. Они еще тогда были закрыты, а сейчас, наверное, совсем развалились. Но шляться по деревне совершенно не хотелось, зато за складами начинались поля клевера, очень красиво.

В свое время моя двоюродная сестра Лека, а она старше меня на пять лет и этим очень гордится, рассказывала, что любят мужчины. Она еще не вышла замуж, но мечтает, и я знаю, что у нее есть парень. Так вот, Лека все учила меня уму-разуму, как обращаться с мужчинами, что делать, что они любят. Но она ни разу не сказала, что любят сами женщины. Однако я уже давно поняла, чего хочу. Я просто ласкала себя и получала от этого кошачье наслаждение. Нет, не спала с мальчиками, то есть не занималась с ними сексом. Хотя многие мои подружки уже попробовали. Но я это делаю в фантазиях, и мне кажется, что знаю, что хотят мои мужчины.

Наверное, так лежала и рассуждала всю ночь. Проснулась поздно, на улице жара. Умывшись и перекусив, я опять поднялась на чердак. Перебирая сундуки, наткнулась на ручки от напильников. Они были пластиковые и разного размера, от толщины пальца и толще. Зачем они тут лежат? Взяла в руки самую маленькую ручку, пластик выцвел и из ярко-алого превратился в бледно-розовый. Чуть побитая ручка, вся в глубоких царапинах и вмятинах. Она идеально ложились в руку, плавно утолщалась, а потом шейка сужалась и упиралась в кольцо. Я подержала ее в ладони, пластик приятный на ощупь, не холодный, мягкий, но в то же время и твердый. Из всей кучи я выбрала три ручки, от самой тонкой до самой толстой. Положив в сумку, бросилась на улицу.