Игрушка Белоглазого Чу

– Не стоило, Георгий. Сам знаю, что не стоило. Но это вопрос свободы. Мой прежний продюсер, Иван Миттельшниц, от дел отошел – с поезда спрыгнул или его спрыгнули – не суть. Я, конечно, мог просто плюнуть на все и домой уехать, но… для меня сцена как наркотик стала. Неделя без выступлений и все, ломка страшная начинается, жить дальше не хочется, потому что смысл всякий теряется. Был еще вариант – продолжать пахать, но в упряжке другого продюсера. В Москве этих друзей хватает – за мной, как Миттельшниц сдулся, очередь выстроилась, делили уже между собой, компрометировали друг друга, должки припоминали. И у каждого на меня уже слюна вожжой течет, глазки блядские горят, да лопатник колом стоит. Идей для моего имиджа – вагон и нехилая телега: сменить стиль (записать альбом рок-баллад, выступить с Лондонским Симфоническим Оркестром), сексуальную ориентацию (так, понарошку, для создания скандального образа), занять второе место на типа престижном международном конкурсе Евровидение, участвовать в церемониях вручения каких-то там говнонаград и так далее. Посмотрел я не эту пиздобратию и подумал, нет, ребята, я уж сам как-нибудь. С папиком перетер, за преемственность вписался и стал наследником покойного Миттельшница – думал ему альбом посвятить. Потом вспомнил, что эта сука с людьми творила, как судьбы калечила, и решил – светлая ему память, конечно, но альбом – хуй. Так что теперь сражаюсь один – сам за себя, за искусство, за свободу и за таких простых парней и девчонок, талантов от Бога, каким я сам был и остаюсь. У меня на примете уже есть парочка самородков, с которыми я собираюсь контрактировать. Паренек из Новосибирска – руками поет – такие колебания воздуха создает, что от человеческого голоса не отличишь, только диапазон в шесть октав. И еще одна группка московская, «Свин на Луне» называется – слушаешь, и крыша реально слазит, наяву начинаешь за подкладку Вселенной проваливаться. С моего лэйбла все прокакаются! Георгий, тебе обязательно надо это послушать.

– Алесей, брат, обязательно послушаю, только давай сначала друзьям моим поможем, – Геша с грустью вспомнил о судьбах тех, кому удавалось убить дракона. Жажда свободы, бунт против системы, желание изменить мир – то, что делает победителя новым драконом, еще более голодным, свирепым и беспощадным, чем был до него. Чем выше цель, тем из большего числа жертв складывается лесенка, ведущая к ней.

– Прости, друг, давно тебя не видел, а больше по душам и поговорить не с кем, вот и заболтался, как бабка на завалинке. Ну что, парни, начнем? – Алексей обратился к Пузднецову и Шайморданову, но они этого не заметили. Илья, запрокинув голову и еле слышно булькая, спал сидя на диване, а Руслан самозабвенно разглядывал собственные ладони, сгибая поочередно пальцы и щелчками отгоняя невидимых монстров.

– Начнем, – принял решение Геша. – Давай, Леха, дай жару!

– Какие предпочтения? Чего задвинуть, дружище?

– Алексей, дружище, давай про ушаночку – пусть уж проберет так проберет.

– Окэ, хотя я бы лучше что-нибудь твое исполнил, – Алексей прикрыл глаза, несколько мгновений сосредоточенно молчал. Георгий ощутил, как воздух в гостиной наэлектризовался – волосы на голове встали дыбом, по одежде запрыгали вспышки крошечных синих молний, пробивающийся в окно луч солнечного света увяз в студне повисших пространстве пылинок. Алексей заговорил в своей неподражаемой манере. Геша впал в привычное оцепенение и не мог видеть перемен, которые творились с Ильей и Русланом – все его сознание писателя заполнилось голосом мастера новой волны хип-хопа. Шайморданов рывком выпрямился на диване, позабыв про свои руки. Глаза вспыхнули, медленно угасли и закатились. Тело содрогнулось в спазме, но тут же расслабилось, и каждый мускул обмяк, голова упала на плечо, а нижняя челюсть безвольно отвисла. С каждым выдохом Руслан усыхал, уменьшался в размерах, таял на глазах. Илья продолжал спать, но бульканье в его горле стихло. Лицо пошло розовыми пятнами, как от хлестких пощечин. Дыхание участилось, узкие плечи расправились, а грудь и живот стали раздуваться, округляться воздушными шарами. Казалось, что Шайморданова и Пузднецова соединили невидимым шлангом, по которому энергия, выходящая из одного, наполняла второго. Руслан стравливал воздух, как пробитое колесо, Илья же наоборот поднимался тестом в кадушке. Когда от Шайморданова остался лишь обтянутый серой кожей скелет, высохшая обескровленная мумия, а побагровевший Пузнецов распух настолько, что казалось, вот-вот лопнет, Алексей дочитал последнюю строчку и замолчал. Пока Геша стряхивал с себя остатки гипноза, Руслан и Илья приняли свои обычные формы. Оглядывая Шайморданова и Пузднецова, пытаясь найти в них признаки изменений, Геша увидел лишь, что один чуть бледнее обычного, а лицо второго розово и блестит от капелек пота, как после парной.