Игрушка богатого человека

Доктор Уэстфолл. Между ним и семейством Айви с давних пор наладилось взаимовыгодное сотрудничество. Он давал Саре столь необходимые ей транквилизаторы. Донован щедро оплачивал его труды. Доктор Уэстфолл лечил ее, когда она сломала руку. Он лечил ее, когда у нее был выкидыш. Он был с ней в самые трудные времена, и это бывало так часто, что он стал для нее чуть ли не отцом родным. Пожалуй, его вполне заслуженно можно было назвать выжившим из ума старым дураком, но Сара не могла противиться его доброте. Как врач он был совершенно беспомощен, но она чувствовала, что он относится к ней с подлинным участием. Для Сары это очень много значило. Доктор Уэстфолл был жалок, он вел себя непорядочно, но она была рада его видеть.

— Ну вот вы и снова с нами! Как я рад! — воскликнул он. Его участливый, как у проповедника или гробовщика, голос мгновенно вызвал у нее желание заплакать. — Ну будет, будет. — Он ободряюще похлопал ее по руке. — Ваш муж так беспокоился о вас! Мы все беспокоились. — Потом он обратился к Доновану: — Я оставлю вас с ней наедине на несколько минут.

Наедине? Сару охватила паника. Паника заметалась по комнате, подобно птице, случайно залетевшей в окно. “Нет, не оставляйте меня с ним наедине!” — хотела попросить она.

Но было уже слишком поздно. Доктор Уэстфолл ушел. У ее кровати встал Донован.

— Как ты себя чувствуешь? — Он наклонился над постелью, властно положив руку ей на плечо. — Я чуть не сошел с ума. Я чуть не умер, когда обнаружил тебя на крыльце. Без тебя я бы не выжил.

Он ее обнаружил?

— Полиция делает все возможное, чтобы найти того негодяя, который сделал это с тобой. Найти негодяя? Сара попыталась восстановить в памяти цепочку событий. Она вспомнила, как возвращалась домой. Кто-то ее подвез. Полицейский. Да, полицейский. Она чувствовала себя в тот момент такой храброй. Она собиралась сказать Доновану, что уходит от него. И она ему сказала. А он избил ее до полусмерти. А теперь пытается внушить ей, что это сделал кто-то другой.

Он ненормальный.

Она с давних пор это знала. Вот уже много лет, О господи, мысли причиняют боль! Нет, она не позволит ему это сделать. На этот раз она не будет молчать.

— Я пошлю телеграмму твоему отцу, дам ему знать, что с тобой все в порядке. Не сомневаюсь, он уже слышал новости по телевизору. Слушай, а почему бы не позвонить ему? — Донован взял стоявший на тумбочке у кровати телефон. — Какой у него номер? — Он выжидательно умолк, но Сара так и не ответила. Тогда он нажал несколько кнопок и, прижимая трубку к уху, пояснил: — Позвоню в справочную.

Донован сообщил телефонистке название города и имя ее отца. Записал номер, который ему продиктовали, и нажал кнопку разъединения.

— Но мы же не хотим его волновать, верно? — спросил он, набирая номер. — Сколько ему лет? Небось под семьдесят? Первый кандидат на инфаркт, не так ли?

Голова у Сары раскалывалась от боли, в глазах все теряло четкие очертания. Думать становилось все труднее. “Чего он добивается? Зачем он все это делает? Он грозит навредить моему отцу, если я расскажу правду” — догадалась она.

Да, вот оно. Все дело в этом.

Прижав трубку к уху, Донован ждал, прислушивался. Потом он прикрыл трубку ладонью:

— Может, сама ему скажешь? — и протянул ей трубку.

— Алло? Алло?

Низкий голос. Такой родной… Голос ее отца. Голос, который она не слыхала много лет. Сара крепко сжала губы и покачала головой.

— Нет? — с притворным удивлением спросил Донован.

Он пожал плечами и положил трубку на рычаг в ту самую минуту, как в палату вернулся доктор Уэстфолл.

— В чем дело? Опять плачет?

— Нервы, — кратко пояснил Донован.

— Бедняжка!

— Больно, — сквозь слезы сказала Сара. — Мне больно.

— Я дам вам кое-что, и вы отдохнете. — Доктор Уэстфолл приказал принести морфин. Когда медсестра принесла лекарство, он помог Саре повернуться на бок и всадил иглу ей в бедро. — Ну вот, — сказал он, оправляя на ней ночную рубашку. — Это поможет вам забыться.

— Да, — прошептала она, надеясь, что забытье придет как можно скорее.

Через две минуты в кончиках пальцев у нее началось покалывание, язык стал заплетаться. Она засыпала. Ее накрыла тьма. Благословенная, спасительная тьма.

* * *

В следующий раз, когда Сара открыла глаза, она была одна. Голова у нее все еще болела, зрение было затуманено, но она испытывала облегчение уже оттого, что Донован ушел. Потом она услыхала шаги в коридоре. Сара торопливо закрыла глаза в надежде, что кто бы это ни был, он решит, что она спит, и уйдет.

Она прислушалась. Тишина. Никого рядом нет. Оглушенная болью, все еще находясь под остаточным воздействием морфина, Сара попыталась проверить, целы ли у нее руки и ноги. Она подняла руки. Что-то ей мешало, цеплялось…

— Эй, эй, осторожнее, — прошептал мужской голос, — не делайте этого. — Чья-то рука прикоснулась к ней, бережно уложила ее руку на одеяло. — Не шевелитесь, а то из вены выскочит игла.

Сара медленно открыла глаза. В свете флуоресцентной лампы, горящей под потолком, стоял Нэш Одюбон. В ее спутанном от наркотиков сознании он предстал как видение из потустороннего мира, как некий светящийся призрак.