Игрушка богов

Тимур смолчал. Сделал радостное лицо, изображая восторг от того, что их теперь не найдут просто так. С трудом разжимая челюсти, произнёс:

— Хорошо. Может, тогда двинемся к этому Йонбену. Думаю, лучше пораньше до этого места добраться.

— Согласен, — заявил Курц. — Спрятаться в городке нам будет намного легче. К тому же лучше бы опередить других Игроков. Вдруг Эзекиль решит на этот раз венчание чуть пораньше провести.

Втянув голову в плечи, Тимур уставился на Курца. Хриплым голосом спросил:

— Что ж ты раньше молчал, что он может переносить сроки венчания?

— Мы, вообще-то, этого точно не знаем. Эзекиль проводил венчания позже назначенного срока, но раньше, чем все Игроки соберутся, — ни разу.

Тоном, каким что-то объясняют неразумным детям, Себастиан сказал:

— Вдобавок вам ещё надо будет подкараулить наместника, пока он находится вне башни.

Лицо Курца вытянулось. Такая простая мысль, что наместник не обязан всё время проводить в городе, ранее просто не приходила ему в голову.

— Вот… вот… — пробормотал Тимур. Вскочил, вскинул вверх, поднял взгляд к небу, то есть к кронам дерева, под которым он сидел. Совершенно искренне воскрикнул: — Как же мне повезло связаться с такими идиотами?! Ничего не знают, толком ничего продумать не могут! Придурки! Ты, Курц, и Ксандер! Без вас мне только легче бы было…

— Но… э… — начал мямлить Курц.

Себастиан поддел кинжалом ручку котелка, стащил его вместе с палкой с рогатин, поставил на траву. Сказал:

— С твоего позволения, Тимур, я хочу составить тебе компанию до города Йонбен.

— Заложить нас хочешь? — с подозрением спросил Курц.

Себастиан вытащил палку, на которой висел котелок, откинул её в сторону. Прищурился, сказал:

— Присмотреть за вами я хочу. А особенно за тобой. Дурость вы затеяли, но интересно, мне, что из этого получится.

— Что-то я сомневаюсь, что… — начал было Курц.

— Идёт, Себастиан. Поедешь с нами, — заявил Тимур. Перевёл взгляд на Курца, твёрдо произнёс: — Это не подлежит обсуждению. Он с нами.

— Как знаешь, — очень легко сдался Курц. Посмотрел на котелок, от которого поднимался густой пар, сглотнул. Спросил у Себастиана: — Раз ты теперь с нами вместе, пожрать-то мне дашь?

Себастиан задумался. Затем ухмыльнулся, покачал головой.

— Не-а.

— Вот ты жмот.

— Ага, — невозмутимо подтвердил Себастиан.

Курц ухмыльнулся, набрал полную грудь воздуха и начал:

— Из всех надзирателей Эзекиль выбрал самого жадного. К тому же наполовину лысого, бородатого и старого. Я всегда знал, что надзиратели не самые великодушные люди на свете, но ты просто…

Так продолжалось ещё долго… Пока Себастиан всё-таки не сдался.

Глава 11

День выдался ярким и тёплым. Не жарким- именно тёплым. В такой день приятно что-то делать, куда-то идти. Вроде бы и устаёшь, но не особенно. Если перегрелся- можно снять верхнюю одежду и, оставшись в какой-нибудь рубашке или футболке, подставить тело под потоки свежего ветерка, легко возвращающего свежесть и бодрость в разгоряченное тело.

Правда, в случае с Тимуром восстанавливаться ему помогало нечто, которое делало его "отражением самого себя". Но помощь этого нечто была как нельзя кстати. Никогда раньше Тимур не думал, что ездить верхом на лошади может быть так утомительно. Минут через десять неспешной рыси начинались боли в пояснице и паху. Сначала легкие, но с каждой минутой становящиеся всё интенсивнее, — это начинало сводить судорогой мышцы бедра. Затем к болям от перенапряжения добавлялись довольно неприятные ощущения от натёртостей. Они усиливались, пока наконец не начинало казаться, что с внутренней стороны бедра кожи уже просто не осталось. К этому моменту от перенапряжения мышц возникало странное ощущение, что свои собственные ноги принадлежат кому-то другому. Вроде бы они на месте, но почему-то не слушаются. И так ноют…

Тимур терпел сколько мог. Затем останавливал коня, слезал и, отдуваясь, шел пешком, ведя своё животное под узду. К вечеру молодой жеребец уже откровенно презирал своего хозяина. По крайней мере, Тимуру так казалось. Уж как-то слишком непочтительно конь смотрел на него своими черными глазами и почему-то постоянно норовил укусить его, когда он спешивался. Наверное, бестолковый человек довольно сильно достал благородное животное своими неумелыми командами, постоянным ерзанием в седле и случайными ударами пятками по бокам, которые заставляли коня то и дело ускоряться и вслед за этим, по приказу того же самого наездника, сверх меры натягивающего поводья, замедляться.