Игрушка Дьявола

Само собой он (то бишь я), отказывал лишь совсем уж отчаянным, безликим и оторванным от жёсткой реальности. А вот других, в край настойчивых и безбашенных любил обрабатывать от и до. Потихоньку, с “лаской” и расстановкой ломал каждую из этих заносчивых кукол “косточка за косточкой”, неспешно наматывая их чувства вместе с нервами на свои ножи и скальпели. После чего, естественно, никто из них не выдерживал и попросту сбегал, буквально сверкая пятками, ни разу не рискнув вернуться обратно.

Конечно, бывали случаи, когда я и сам кого-то выбирал и брал. И, как правило, это были очень красивые игрушки, некоторые даже эксклюзивные. Но в том-то и проблема. Они были всего лишь игрушками, предназначенными только для определённого вида использования. Как говорится, ничего личного (или лишнего), только секс.

И вот на тебе. Что называется, снег на голову посреди жаркого лета. Стою, чуть пошатываясь, делая время от времени небольшие глотки чистого виски из тумблера, и смотрю на старые фотографии, которые сам же когда-то и сохранил не пойми за каким хреном. Несколько распечатанных на глянцевой фотобумаге снимков и ещё парочка самопальных видеодисков столетней давности. Диски, правда, трогать не стал. Хватило с избытком и двух фоток на выбор: одной любительской, второй – студийной. На первой – семейная идиллия на ступеньках роддома с улыбающейся во все тридцать два счастливой роженицей и не менее счастливого отца, держащего на заботливых руках своего долгожданного первенца. Все трое в окружении заметно подвыпивших шумных родственников и друзей. Меня там нет. Я на тот момент находился по обратную сторону объектива.

Сколько ей тогда было? Наверное, всего года на два, на три старше Юльки. А вот на студийном они почти ровесницы. Идеальный портрет с идеально подобранным ракурсом и позой… Даже в диафрагме кольнуло или царапнуло ментоловым холодком от пугающего понимания того факта, насколько невероятно сильно они похожи. Действительно что близнецы, если не фокусировать взгляд и не выискивать намеренно какие-то неизбежные отличия.

Интересно, что бы было, если бы я не сохранил хотя бы этих фотографий? Начал бы их выискивать у других знакомых? Для чего? Чтобы убедиться, что мне не привиделось, и я не занимаюсь самообманом?

Странно, что я не вернул снимки на место, а поплёлся с ними обратно к рабочему столу у пятиоконного эркера. Снова развалился в глубоком кресле и закинул босые ноги на массивную столешницу, продолжая цедить из стакана виски и крутить в пальцах второй руки то одну фотографию, то другую. И какого, спрашивается? Что я там пытался рассмотреть спустя столько грёбаных лет? Или не рассмотреть, а проверить свою чёрную душу на вшивость?

– Kalles yilan![3] – давно я не шипел этих слов сквозь зубы, всматриваясь в эти невинные зелёные глазки лживой сучки. Хотя, теперь-то я вспомнил, почему уничтожил все её снимки, запретив в своём доме упоминать хотя бы вскользь или невзначай её треклятое имя. Потому что раньше мог разглядывать её фото часами, в особенности на очень пьяную голову. Неотрывно, как загипнотизированный идиот, что сейчас, в сущности, и делал.

Даже когда где-то через полчаса (если не намного больше) в двери вежливо постучали, я так и не перестал буравить её кукольное личико уже давно поплывшим взором, продолжая прислушиваться к кипящему под кожей и в жилах хаосу из полумёртвых, но всё ещё ощутимо болезненных эмоций. Чёрных, гноящихся и отравляющих кровь с разумом своим смертельным ядом – капля за каплей, секунда за секундой.

– Открыто! – я почти не заметил, как рявкнул охрипшим голосом даже не задумываясь, кто бы это вообще мог быть. А ведь просил не беспокоить, даже если начнётся третья мировая.

– Арслан аби[4], прости, что без предупреждения. Но ты сам говорил, что мне можно хоть по среди ночи и без стука заходить, как только закончу с поисками.

Наконец-то я скосил грузный взгляд к дверям кабинета – к застывшему у порога в неизменном брендовом костюмчике от Армани Руслану Скобееву. Мои губы тут же растянулись в “радостной” ухмылке гостеприимного хозяина, увидевшего за столько времени хоть одно живое и вполне благодатное для глаз лицо.

– Сanim kardesim![5] Конечно, мой дорогой! Двери этого дома для тебя открыты в любое время дня и ночи, пусть путь до них из столицы неблизкий.

Скобеев мог, разумеется, переслать все документы и по интернету, и он прекрасно знал, что я нисколько бы этому не обиделся. На чью-то показательную передо мной выслужливость мне всегда было насрать. Но традиции есть традиции, даже если ты из другой культурной прослойки с совершенно иным национальным менталитетом.

– И чем ты пришёл меня порадовать, кардещим? – зато появилась веская причина отложить проклятые фотоснимки от греха подальше и сконцентрировать своё не очень-то и чёткое внимание на чём-то другом. Что я и сделал. Спустив ноги на пол и пригласив гостеприимным жестом открытой ладони своего желанного гостя на ближайшее к столу кресло. – Проходи, садись, не стесняйся, чувствуй себя, как дома. Если хочешь что-нибудь выпить…