Игрушка Дьявола

Я как раз закончил телефонный разговор с Маратом, выпросив у того контактные данные надёжного сыскного агентства. Теперь каждая минута была на счету, и я не имел права разбазариваться столь драгоценным временем, пока находился в полном неведенье относительно истинных намерений Вероники Щербаковой. А доверять даже трижды перепроверенным людям — для меня сейчас было слишком большой роскошью.

— Потому что не нахожу себе места неменьше твоего! Если не больше. Почему ты отпустил эту ведьму? Надо было вытрясти из неё имена всех сообщников прямо на месте.

— Если бы я начал её трясти и пытать, не отходя от кассы, то запросто мог переусердствовать и “ненароком” свернуть ей шею. Не знаю, как вообще сумел сдержаться и не прибить её сразу же. Yılan! Cadi! Kaltak![1] Orospu![2]

Сколько бы я не пытался до этого присесть и хоть как-то успокоиться, ни хрена у меня не выходило. Постоянно вскакивал на ноги и начинал мерять окружающее пространство мечущимися из угла в угол шагами. Потому что совладать с этим непомерным безумием, как и неверием в происходящее, для меня сейчас было чем-то нереальным. За пределами здравого понимания и всего привычного для меня уклада жизни.

Одно лишь появления этой ожившей из мёртвых суки и всё. Я дезориентирован и выбит из колеи даже похлеще, чем техническим нокаутом на ринге от самого Стипе Миочича[3]. Девять лет, вашу мать! Девять лет я жил с абсолютной уверенностью, что эта тварь мертва и покоиться в земле вместе с тем, с кем не имела никаких прав лежать рядом даже в соседней могиле! А теперь! Что я должен был думать и испытывать теперь?

— Ничтожная гнида!

Я швырнул мобильный на стол, совершенно не заботясь о силе броска и сохранности телефона, поскольку меня уже несло по иной волне. Я снова сорвался с места и, скорее по инерции, чем чётко понимая куда и зачем направляюсь, начал кружить по кабинету, кое-как сдерживаясь, чтобы не налететь на что-нибудь или не грохнуть это что-то об пол или стену.

— Ты хоть понимаешь, каково это? — и, конечно же, не выдерживаю. Перехожу на крик. Поскольку меня не просто трясёт и распирает. Я понятия не имею, как совладать с этим безумием и теми чувствами, что доводили мой рассудок до грани неизбежного срыва. — Прожить почти десять лет с осознанием взятого на себя греха, со сводящим с ума убеждением, что я лишил кого-то жизни! Неважно даже кого! Такого дерьма не пожелаешь и врагу, вашу мать. А эта мразь…

Временами я даже останавливался, прямо как сейчас. Но только ненадолго. Ровно настолько, чтобы припечатать Айлу к месту взбешённым взглядом и ткнуть указательным пальцем в сторону окна, как будто где-то там поблизости находился обсуждаемый нами объект.

— Эта блядская сука не просто притворялась мёртвой! А делала это специально! Чтобы я изводился из года в год от этого осмысления, а в первые два так вообще лез головой в петлю! Нисколько не удивлюсь, если она была в курсе всего, что со мной происходило, наслаждаясь со стороны, как меня перемалывает этой грёбаной хренью изо дня в день каждый поскудный год моего долбанного существования! Я ведь тогда не просто подыхал и буквально царапал стены, я запросто мог повторить это с кем-нибудь ещё, или, хуже того, не знал бы как остановиться.

— Я помню, джаным! Я всё это хорошо помню, мой мальчик. — Айла не удержалась и всё ж меня перебила, ещё больше охрипшим и дрожащим от слёз голосом. До этого она старательно зажимала рот ладонью, пока молча наблюдала за всеми моими дикими “танцами” по кабинету. — Поэтому и не могу понять, зачем ты её отпустил. Если побоялся брать на душу этот грех уже по-настоящему, я бы сделала это сама с превеликим удовольствием. И, честно говоря, плевать на последствия. Эту тварь нельзя оставлять в живых. Кто знает, что она ещё успела натворить за эти годы и скольких свести с ума. Её нельзя было отпускать.

— Нельзя было быть такими беспечными все эти годы! А не отпустить я её не мог. Сама мысль, что она в этом доме, ходит по нему, оставляет свои ядовитые следы и касается моих или Эмина вещей — доводит до бешенства и очередного срыва. Если бы я пробыл рядом с ней хоть ещё минуту или две, точно бы довёл начатое девять лет назад до фатального исхода. Нисколько не удивлюсь, если она заранее подстраховалась и сделала бы всё невозможное, чтобы уйти отсюда в относительной сохранности на своих ногах, а не на каталке скорой помощи.

Айла издала на мои последние слова сдержанное “рычание” или что-то близкое к этому, на несколько секунд закатив к потолку глаза.

— Allah müstahakını versin[4]! — после чего подняла перед лицом ладони и потрясла ими, будто и вправду воспевала всевышнему восславляющие молитвы. — Ну почему?.. Почему он не покарал эту змею, как она того заслуживает? Ещё и тебя заставил мучаться столько лет от тяжести несовершённого греха.