Игрушка для бизнесмена

Чего ему от меня надо — дело ясное, и мои ладони потеют, потому что я еще ни разу такого не делала — не уходила из клуба с мужчиной. Я понимаю, что рано или поздно это случилось бы. Не думаю, что мой путь в жены миллионера миновал бы его койку, но я еще ни с кем не хотела уходить, а сейчас…

Повернув голову, смотрю в бесстрастные глаза. Для этого мне приходится выгнуть шею. Он возвышается надо мной, закрыв широкими плечами обзор, и спокойно ждет, пока приму решение. И совершенно точно не расстроится, если оно будет не в его пользу.

Это говорит о том, что он совершенно точно не голодранец. Об этом говорит многое. Спокойная уверенность в себе, его расслабленность и полное отсутствие позерства, которое так любят голодранцы и от которого меня воротит.

Если уж в часах и шмотках я не особо разбираюсь, то в психологии — да. В пятнадцать я поступила в колледж на эту бесполезную и бесплатную специальность, правда не закончила, потому что официанткам платят намного больше, чем школьным психологам, уж поверьте.

Сглатываю слюну, отчаянно мучаясь в нерешительности еще секунду, а потом отрицательно мотаю головой, отвечая на его вопрос:

— Нет.

— Как тебя зовут?

— Милена, — говорю, облизнув губы.

— А-а-а… — тянет он, будто прекрасно знает, что я вру.

Мои щеки начинают гореть.

— Выпить хочешь?

Я хочу есть, а не пить. Я поужинала бутербродом с сыром, чтобы не наедаться на ночь глядя. Если бы знала, что мне всю ночь скитаться, съела бы омлет.

— Нет… — отвечаю, стараясь смотреть ему в глаза, но из-за волнения не выходит.

— Мне завтра на учебу… и я не пью. И не курю.

Я всем говорю, что студентка МГУ и что мне двадцать. Студенток всегда лучше разбирают. Пока ты студентка, перед тобой все двери открыты, а вот когда ты выброшена во взрослую жизнь и все иллюзии разбиты, приходится отвечать на вопрос «чем занимаешься?», а на него сложнее найти подходящий ответ.

— М-м-м… — снова тянет он, постукивая пальцами по стойке. — Прокатиться хочешь?

Скосив глаза, смотрю на широкую ладонь с длинными пальцами, интуитивно примеряя ее к своему телу.

Опять сглатываю, понимая, что если скажу да, обратного пути уже не будет.

Я хочу, чтобы он до меня дотронулся?

Каким бы состоятельным мужчина не был, я должна хоть немножечко его хотеть.

Скольжу глазами вверх по серому джемперу, под которым отчетливо угадываются мышцы. На груди и руках. По шее с выпирающим кадыком, сомкнутым, правильной формы губам, которые окружает очень мягкая на вид щетина, и, наконец-то, смотрю в его глаза.

Засунув одну руку в карман джинсов, смотрит на меня в спокойном ожидании.

Он красивый.

Колеблюсь, сжимая в руках сумку.

Трусиха!

За все три месяца на меня ни разу не обратил внимания кто-то вроде него. От него деньгами за версту несет, правда пока не знаю, какими именно. А еще от него несет подавляющей мужской энергетикой, и мне становится немного страшно. Таким как этот не повертишь, даже если вы всю жизнь женаты. Даже гипотетический муж из него никакущий!

Но если откажусь, он просто найдет другую…

Очевидно, что я — это первое подвернувшееся ему сегодня под руку. И это — моя удача.

— Хочу, — стараюсь звучать легко и непринужденно.

Мужчины не любят копаться в женских страхах и прочей психологии, поэтому я всегда строю из себя беспечальную и беззаботную.

Плавно и максимально грациозно спускаюсь со стула.

Я, плюс десятисантиметровые шпильки — это далеко не Жизель, а в нем метр восемьдесят пять, не меньше, потому что мой нос еле-еле достает до его подбородка.

Окружив сухими теплыми пальцами мое запястье, ведет за собой к выходу. Пытаюсь разогнать стучащую в ушах кровь и начать соображать хладнокровно и расчетливо, но для этого не мешало бы побороть клокочущее в груди волнение.

— Дай свой номерок, — говорит, обернувшись ко мне на выходе.

В ярком освещении вестибюля вижу, что глаза у него зелено-карие, и еще вижу, что с возрастом я не ошиблась. Ему около тридцати.

Его волосы и борода прекрасно гармонируют друг с другом и со всем остальным в его лице.

— Я сама, — освобождаю руку, делая шаг в сторону.

Бегло осмотрев меня с ног до головы, кивает на выход, говоря:

— Жду тебя на улице.

Развернувшись, уходит.

Топчусь на месте, жуя губы и глядя вслед высокой крепкой фигуре.

В его голосе, взгляде, жестах осязаемая ленивая скука по отношению к этому месту и ко мне в том числе.

Чем я буду его удивлять? Кажется, такого как он мне удивить нечем.

Выдохнув, забираю свое пальто и, зайдя в туалет, избавляюсь от сумки-мешка, в которой ношу сменную обувь. Я всегда возвращаюсь домой на метро, и кроссовки — это жизненная необходимость.

Выйдя на улицу, вижу его.

Положив руки в карманы джинсов, задумчиво смотрит в пространство.

Сырой осенний воздух забирается под мое платье. Заполняю им легкие, делая очень глубокий вдох.

Глядя на широкую спину перед собой, начинаю нервничать ни на шутку. У меня в жизни было два мужика, и вспомнить там особо нечего.

Теряю эту мысль, когда он молча обходит капот припаркованного у бордюра спортивного «Мерседеса» и открывает пассажирскую дверь, глядя куда-то сквозь меня.