Игрушка для бизнесмена

В чем-то он безупречный джентльмен. Каждый чертов раз он умудряется пропускать меня вперед! Умудряется вывернуть меня на изнанку, прежде чем я услышу то, что слышу сейчас — звуки его удовольствия, от которых в животе закручиваются новые спирали. Толкнувшись в меня так, что ударяюсь головой о спинку дивана, Рома мнет кожу на моих бедрах, впиваясь в них пальцами. Упав вперед, кладет кулаки по обе стороны от моей головы, прижимаясь влажной грудью к моей спине. Тянет носом воздух рядом с моим ухом, и я чувствую, как по моим ребрам стучит его сердце. Сжимаю его внутри себя, провожая последние судороги своего собственного удовольствия. Подавшись назад, Гец освобождает мое тело, и, зажмурившись, чувствую, как по внутренней стороне бедра катится горячая капля.

Она прожигает кожу, как свечной воск и возбуждает так же. Это… сумасшествие…

Прижавшись лбом к моему плечу, Рома хрипло спрашивает:

— Ты пьешь таблетки?

Во всем этом… во всем этом урагане своей жизни, я просто забыла о них! Кажется, еще там, в квартире Марины, я просто о них забыла. Он всегда был осторожен. Всегда думал о “контрацептивах” сам. И раз уж на то пошло, сейчас у меня совершенно точно “безопасные” дни, поэтому вяло отвечаю:

— Да…

Просто, чтобы закрыть эту тему. Я начну их пить, как только мой цикл, черт возьми, восстановится. Прямо сейчас этого мужчины слишком много, чтобы я могла думать о чем-то, кроме него и того, что мое тело примется рыдать, если лишится тепла его тела.

Я безнадежна, и это удручает, поэтому, когда Рома с выдохом отстраняется, не протестую и встаю на дрожащие ноги, оттолкнувшись от дивана руками. Не оглядываясь и прикрывшись своими волосами, тащусь в ванную, переступая через строгие мужские ботинки на пороге комнаты.

Закрыв дверь, упираюсь руками в умывальник и кусаю губы.

Мое отражение выглядит именно так, как и полагается.

Как у женщины, которая только что выбралась из под Романа Геца! На щеках и шее красные пятна, губы набухли, волосы всклокоченные.

Отлично, Юля.

— Что я делаю…

Скоро вернется Ксюша, а в нашей квартире «заблудившийся» миллионер.

Мы не обсуждали, но это и не нужно. Мы обе понимаем, что мужчинам в нашей квартире не место. По крайней мере, без согласования друг с другом.

Горячая вода душа вдруг ощущается, как неподъемная тяжесть. Скопившаяся за неделю усталость наваливается на голову и тело, и мне становится не до того, чтобы бодаться с этим умником, присутствие которого чувствую даже через дверь.

Если он не знает зачем пришел, может проваливать на все четыре стороны, потому что второго раунда не будет.

— Ну уж нет… — хватаю с крючка полотенце, растирая свою порозовевшую кожу.

Оставив волосы собранными в пучок на макушке, возвращаюсь в комнату, бросив косой взгляд на пришельца.

Он занимает собой половину комнаты, и видеть его здесь до трепета непривычно. Расслабленный. Нависнув над маленьким рабочим столом, изучает стопку английских разговорников, которыми тот завален под завязку. Перебирает их пальцами. Голый до пояса и в расстегнутых джинсах, из-под пояса которых торчит широкая резинка фирменных трусов.

С трудом отвожу от нее взгляд, потому что вместе с темной шелковистой дорожкой волос в его трусы убегают изогнутые боковые мышцы пресса.

Поймав мой взгляд на своём животе, берет в руки один из разговорников.

— Как успехи?

Повернувшись спиной, открываю шкаф.

Вдруг смущаюсь тому, что моя война с иностранным языком стала ему известна. Наверное, он родился с уже зашитым в мозги чипом, точно зная, где находится Индонезия и как слово “успех” звучит на всех языках мира.

Посмотрев на Романа, проглатываю предательскую горечь.

Может быть это и не так, но ведь я почти ничего о нем не знаю… Не знаю, откуда у него эти деньги и “откуда” он вообще пришел. Возник в этом городе и в моей жизни. Как он жил там, в своем Ебурге. Есть ли у него семья…

Мне бы хотелось знать, но ведь он никогда не пускал меня дальше своей постели.

Может это глупо, но мне хочется ответить ему тем же.

Глядя на меня исподлобья, опускает глаза на кулак, в котором я сжимаю края полотенца. Скользит ими по моим ногам и возвращается к лицу.

Ему всегда нравилось мое тело. И мое лицо, кажется, тоже. Кажется, это его бзик, которому он без раздумий потакал.

Отвернувшись, сбрасываю на пол полотенце, с запинкой говоря:

— Ю… щуд гоу… — отправляю его восвояси, выхватив из шкафа майку и фланелевые штаны.

Быстро одеваюсь, под праздный вопрос:

— Ты ешь по каким-то особым случаям?

Втянув в себя воздух, разворачиваюсь и складываю на груди руки.

Я не могу пихать в себя еду насильно!

— Я ем каждый день, — сообщаю раздраженно.

— Не похоже, — бросает на стол разговорник, направляясь ко мне.

— У меня все впорядке, — отступив назад, упираюсь лопатками в стену.

Плавно переставляет длинные ноги, обтянутые черными джинсами.

Под густым искусственным светом на его запястьях и руках отчетливо видны дорожки вен. Мощь его тела неизбежно заставляет оживать мое, и если бы я могла привязать его кровати и закрыть кляпом рот, клянусь, развлекалась бы с ним всю ночь напролет!