Игрушка для Бурого

Я понимаю, что должна забрать агрессию этого неадеквата на себя. Залезаю в карман и сжимаю в руке электрошокер. Руки слабые из-за ноющей боли в груди. Собираю все силы, чтобы протянуть руку и коснуться устройством ноги отца. Он орёт от боли и наотмашь бьёт меня по лицу. Чувствую металлический вкус крови во рту.

— Ах ты, сука!

Следующий удар приходится в живот. В глазах сноватемнеет. Ещё удар. Хруст. Кажется, ребро сломано. Понимаю, что отключаюсь. Боль такая, что терпеть невозможно. Я не могу пошевелиться. Тело будто спазмом сковано. Но ничего. Я это переживу. Отец сейчас выместит зло на мне, а на Мишу сил не останется.

Главное, чтобы брат снова не полез меня защищать. Я больше не способна ничего сделать. Сознание уплывает. Становится темно. Ничего не вижу. Звуки слышу, как будто издалека. В голове гул страшный.

— Что ж ты творишь, гадёныш! — доносится будто сквозь толщу воды голос соседки.

Удары прекращаются. Чувствую, что мою ладонь сжимают. Пахнет карамелью. Это Миша. Его запах.

— Прости, Алёнка, прости, — шепчет он.

Я не могу ничего ответить. Радуюсь, что помощь пришла вовремя. Пытаюсь сжать пальцы брата. Надеюсь, он это чувствует.

— Стёпа, свяжи этого урода. Я полицию уже вызвала, — снова раздаётся голос соседки. — Алёнушка, держись, милая. Скорая в пути.

Я чувствую тёплую ладонь на своей щеке.

— Вот же ирод поганый! Дочь чуть не убил.

Дышать тяжело. Такое чувство, будто на груди бетонная плита лежит. Я пытаюсь сделать глубокий вдох, но не получается. Больно адски.

— Присмотрите за Мишей, — прошу соседку из последних сил, понимая, что сейчас отключусь.

— Даже не переживай, милая. Ты молчи лучше. Силы береги.

Да какие уж там силы…

— Алёнка, ну прости меня, дурака, — в который раз повторяет Миша.

Я вздыхаю и сжимаю его руку.

— Да нормально всё.

— Не нормально. Ты вся синяя.

— Не вся. И не синяя. Желтоватая уже, — отшучиваюсь я.

Миша закатывает глаза, а я смеюсь, но тут же хватаюсь за рёбра. От резких движений мне всё еще больно.

Из больницы меня выписали пару дней назад. Лечащий доктор продержал меня почти две недели. Трещины в рёбрах плохо затягивались, поэтому он не хотел меня отпускать. Я чувствовала себя намного лучше.

О произошедшем напоминали только желтые синяки на рёбрах, ногах, спине и животе. Я пыталась не смотреть на себя в зеркало, чтобы не вспоминать тот жуткий день.

В больницу ко мне приходил сотрудник полиции, отбирал объяснение по факту избиения. Он и сообщил, что отцу удалось сбежать до приезда полиции. Его искали, но пока бесполезно. Что-что, а скрываться он умел…

После смерти матери мы с Мишей остались одни. При живом отце сироты. Он для приличия погоревал об усопшей супруге, а спустя несколько месяцев уже нашёл ей замену. Я терпела его сожительниц до наступления совершеннолетия. После выгнала из квартиры, которую, как оказалось, завещала мне бабушка. Я случайно узнала об этом, обнаружив документы.

В вопросах наследования я была не сильна, поэтому отправилась к юристу, который помог мне оформить квартиру, как положено. Благо, у меня тогда имелись накопления для оплаты его услуг.

С того момента отец и держал на меня злобу. Родная дочь на улицу выставила. Я же была уверена, что поступила правильно.

Мы с Мишей жили на мою стипендию и наши с ним подработки. Мишка проводил платные стримы по компьютерным играм, и это приносило неплохой доход. Отец нам не помогал. Так почему мы должны были его содержать и терпеть пьяные выходки?

Отец видел, что мы неплохо живём, поэтому периодически наведывался в гости, чтобы попросить денег. Когда приходил пьяным, устраивал концерты, разборки. Часто они заканчивались вызовом полиции.

Однажды Миша открыл двери, когда находился дома сам, и поплатился. Отец избил его и сбежал. Благо, я тогда раньше с занятий освободилась.

Я запретила младшему брату пускать родителя в квартиру. Он долгое время держался, но в последний раз отец отыграл роль жертвы максимально правдоподобно. Он кричал, что его могут убить, что ему нужно где-то перебиться несколько дней, что деньги нужны, чтобы из города свалить нужно на пару месяцев. Плакал. Миша и сдался.

Отца сорвало, потому что он нашёл нашу заначку с деньгами. Нюх у него был на эти вещи поразительный. Накрыло его, так как он неоднократно просил у нас помощи, а мы отказывали. И за это я поплатилась здоровьем.

Миша считает себя виноватым. Я же не могу его винить. Он у меня очень добрый и доверчивый. Бронёй в свои шестнадцать лет пока не оброс.

Отец находится в розыске. Я всё ещё думаю, идти ли мне с моим заявлением до конца или снова простить его. Не хочу принимать решение на эмоциях, а они пока не остывают.

Не успеваю сказать Мише, чтобы прекращал извиняться, как в двери громко стучат. Кто это может быть?

Мы гостей не ждём. У брата звонит телефон. Его губы растягиваются в мечтательной улыбке. Любимая звонит. Он виновато смотрит на меня.

— Откроешь? — спрашивает он.

— Открою.