Что-то врезается в затылок. Делаю шаг вперёд, оборачиваюсь. Балка какая-то. Тесновато у Давины моей, однако. Лучше б снова к себе вызвал. Но, думаю, на своей территории она будет сговорчивее.
– Ай, милорд! Пугать зачем?! Обделаться ж можно!
Разворачиваюсь к ней, довольно ухмыляясь.
– Ой, ой, ой! – верещит как ненормальная и на кровать запрыгивает.
Направляюсь к кровати, а дурная самка недочеловеческая орёт, будто её режут:
– Ой, не подходите! У вас отросток какой-то инородный! Прижечь бы надо, обработать, а то хворь по всему дому пойдёт. Зараза ж она такая, окаянная. Быстро распространяется. Милорд, не подходите, заклинаю! Боюсь я! Не нужна мне лишняя конечность!
– Ой, ой, ой! Не хочу я! Не хочу! Не трогайте, милорд, заклинаю! Боюсь я! Заразный вы!
– Да не ори ты, – рычу, стаскивая её с кровати. – Это член, а не инородный отросток.
– Член… что? Член чего? – моргает и отступает на шаг.
– Меня! Тела моего! – рявкаю и отпускаю пугливую. – Его ласкать нужно, а не бояться. Хочешь – молись на него, хочешь – соси. Дело твоё. Ты его хотеть должна. Меня хотеть должна. Добровольно.