Игрушка для дракона

– А что не так? – любезная Ольга Николаевна сделала вид, что не понимает, о чем идет речь. Но молчать больше я не собиралась, поэтому вздохнув поглубже, стала перечислять:

– Сессия в середине лета сама по себе выглядит довольно странно. Но больше всего удивляет, что каждый раз после экзаменов Олеся берет больничный лист, и получается, что она спокойно блаженствует все лето, пока кто-то работает и за себя, и за нее.

– Марина, ты на что намекаешь? – начальница громко взвизгнула, невольно переходя на фальцет.

– Я не намекаю, – пожала плечами. – Ольга Николаевна, я начала работать в этом магазине, еще будучи студенткой, и с должности продавца-кассира, а не заведующей, и всю «кухню» с отпусками и их распределением прекрасно знаю. До того, как вы заняли место директора, все сотрудники, включая руководящий состав, ходили отдыхать по графику, а теперь же… Мне уже два года почему-то приходится брать отпуск исключительно осенью или зимой. Не знаете почему?

– Есть такое понятие, как служебная необходимость, – начальница скривилась, будто съела ящик лимонов.

– И имя ей – желание вашей дочери Олеси отдыхать исключительно только летом. Но так больше не пойдет. У меня отпуск запланирован на это время?

– Да, – неохотно ответила моя собеседница.

– Замечательно, – широко улыбнулась я.– Вот мое заявление. Подписывайте.

Ольга Николаевна с неохотой черкнула закорючку и протянула мне лист со словами:

– Лимонова, с нетерпением буду ждать тебя после отпуска, – в ее голосе проскользнула явная угроза, да и елейное «Мариночка» резко исчезло. Моя начальница была слишком предсказуемой. Но я знала, на что шла, так настойчиво требуя свой законный заслуженный отпуск.

– Боюсь, что мы с вами больше не увидимся. Вот мое заявление на увольнение, – положила ей на стол еще один лист. – В качестве обязательной двухнедельной отработки засчитайте отпуск.

Вы бы видели, как она позеленела от злости, но не промолвила ни слова. Просто подписала заявление и буквально швырнула его в меня. Ну а я… Покинув здание супермаркета, уселась на ближайшую скамейку и тяжело вздохнула.

Сколько себя помню, мне всегда приходилось отстаивать свои права. В детский дом я попала еще в младенчестве. Кем были мои родители, я не знала, да и не стремилась никогда узнать этого. Меня бросили на пороге детского дома, оставили, как котёнка, в корзине, а значит, я была им не нужна.

Жизнь в приюте нельзя назвать сладкой, но я всегда была одета, обута и сыта. Мои воспитатели считали, что ребенку для счастья этого вполне достаточно. Их мало волновали мои чувства, переживания и страхи, важно было только одно – хорошее поведение, чем я похвастаться не могла. Меня систематически тянуло на какие-то приключения, да и неприятности поджидали за каждым углом… Поэтому мне частенько прилетало за шалости, и постоянно на всех общих собраниях обсуждали поведение Лимоновой, то бишь меня.

Да что там говорить, нервов своим воспитателям я потрепала немало. Поэтому, когда пришло мое время покидать стены приюта, все дружненько вздохнули – ведь еще один трудный ребенок ушел, а значит, проблем станет значительно меньше.

В училище, в которое меня взяли, как сироту, выбора профессий особо не было, и я пошла учиться на продавца непродовольственных товаров. Стипендия оказалась мизерной, на жизнь не хватало, и мне пришлось устроиться на работу в магазин – сначала кассиром, потом старшим продавцом, а к окончанию учебы, как-то так получилось, что мне предложили вакантную должность заведующей отделом. Естественно, я согласилась.

Государство выделило мне жилье – комнату в трехкомнатной коммуналке, довольно чистой, но вот, как назло, с буйными соседями. Две супружеские пары жили своей особой жизнью, отрешенной от целого мира. Их утро начиналось на рассвете, часов в шесть и обязательно с бутылки… Как проходит день, они просто не замечали, по-черному распивая на кухне, при этом периодически выясняя отношения и лупцуя друг друга.

Каждый вечер заканчивался музыкой – Гимном Советского Союза. Весело, правда?

Когда-то в интернате засыпая в комнате с другими девочками, я мечтала остаться в одиночестве, и вот моя мечта сбылась. Но вот только радостней от этого жизнь не стала. Я очень скоро поймала себя на мысли, что мне не хочется возвращаться домой, а соседи, мешающие спать, вызывают лишь чувство злобы и безумного раздражения.

В какой-то момент, устав проводить профилактические беседы с бузотёрами, я даже написала несколько заявлений в полицию, но участковый лишь разводил руками, воздействовать на моих соседей он не мог. Штраф они выплачивали, два-три дня было тихо, а потом все начиналось сначала.

Казалось, этому безобразию не будет конца, но вдруг удача мне улыбнулась, и совсем недавно нашу коммунальную квартиру решил выкупить какой-то обеспеченный человек, чтобы переоборудовать ее в салон красоты.

Жильцов он расселил, предоставив другое жилье на окраине города. Мои соседи с радостью согласились, получив, по их мнению, весьма достойную оплату.