Игрушка для негодяя

Когда Родион берет меня за руку, и кольцо касается подушечки безымянного пальца, я едва слышно спрашиваю:

— А если я откажусь?

— Ты уже согласилась, — Родион уверенно нанизывает кольцо на палец и поднимает на меня смешливый взгляд. — А если бы отказалась, то осталась бы без кольца.

— Но…

— А ну, замолчи! — рявкает рыжая тетка, которая влюбилась в Родиона за тридцать минут. — Я тебе тут понокаю! Целуй его! — она грузно поднимается и бьет кулаком по столешнице. — Иначе, клянусь мамой, я у тебя этого мужика уведу!

— Целуйте, — испуганно шепчет Надежда. — Варвара Антоновна страшна в гневе. Тут всем места будет мало.

— Целуй, — вмешивается еще одна из сотрудниц.

— Да, целуй!

— Целуй!

— Кажется, Яночка, выбора у тебя нет, — Родион улыбается довольным Чеширским Котом, — целуй, а то тебя отсюда не выпустят, а я запру дверь.

Наклоняюсь к нему, обхватываю его лицо ладонями и целую с нежностью влюбленной и смущенной невестой, которой я на несколько минут стала. Я ведь его люблю, пусть пока не готова признаться в чувствах на словах, потому что боюсь насмешки и не верю в то, что Родион проникся ко мне чувствами.

— Вот! Умничка! — басом заявляет Варвара Антоновна, и раздаются аплодисменты со всех сторон. — И почаще его целуй, иначе найдутся те, кто будет целовать его вместо тебя.

— И вы, так понимаю, — усмехается Алекс, — первая на очереди?

— Может и я.

— Варвара Антоновна, — не выдерживает Надежда, — вы же замужем!

— Месяц и я свободна, — хохочет та и садится на стул, приглаживая блузку на груди. — А если подшаманю, то и через час.

— У тебя серьезная соперница, — Родион, отпрянув от меня, поднимается на ноги и ослепительно улыбается Варваре Антоновне. — Польщен вашим вниманием, но увы, поздно.

Та смущенно поправляет волосы, закусив губы, и утыкается в монитор, пунцовая и счастливая оттого, что чужой жених под носом невесты обратил на нее свое королевское внимание.

— У тебя совесть есть? — зло интересуюсь я у Родиона.

— В чем я опять провинился? — он изумленно вскидывает бровь.

— Ну, я даже не знаю, — я ставлю размашистую и злую подпись на заявление хлипкой ручкой на пружинке, что тянется к подставке у монитора.

— Я, кажется, говорил, что намеков не понимаю.

Вот павлин. Хвост перед женщинами распустил, очаровал их и теперь делает вид, что ничего не понимает.

— Подписывай! — придвигаю заявление к нему и протягиваю ручку. — Не тяни кота за хвост!

— О, кто-то заволновался, — Родион треплет меня за щеку и медленно вытягивает из моих пальцев ручку. — Ревнуешь?

— Если так?

— Тяжело тебе будет, — он с улыбкой аккуратно выводит подпись. — Я всегда нравился женщинам.

— И они тебе, да? — я же знаю, что он меня провоцирует, но я все равно заглатываю его наживку.

— Я не буду отвечать на твой провокационный вопрос, Яна. Я в курсе, это ловушка, — Родион откладывает ручку и протягивает заявление Надежде.

— Поздравляю, — она широко и воодушевленно улыбается.

— Рановато, — я грациозно встаю и веду плечом, глядя в умиротворенное лицо Родиона, — у нас еще есть месяц, а за месяц может произойти все что угодно.

— Думаю, что месяц тут ничего не решит, — Надежда пробегает глазами по заявлению и откладывает его в сторону. — Вы заинтересованы в торжественной регистрации брака?

— Мы заинтересованы? — спрашивает меня Родион.

Что за глупый вопрос? Я обиженно поджимаю губы и отворачиваюсь от него:

— Нет.

— Мы заинтересованы, — Родион устало вздыхает. — Очень заинтересованы.

Я содрогаюсь от внезапного приступа тошноты и пускаюсь наутек, прижав ладонь ко рту.

— Поздновато убегать, Яночка, — кидает мне в спину Родион.

— Где уборная?! — в ярости мычу я.

Одна из сотрудниц машет рукой, и через минуту я жалобно всхлипываю над унитазом, прощаясь с завтраком. Сплевываю кислую слюну и шею обжигает удавка.

— Гадина, — слышу клокочущий ненавистью голос Сергея. — Тварь.

В глазах темнеет, я в ужасе царапаю шею ногтями и с беспомощными всхрипами открываю рот. Я в спешке не заперла кабинку, но вряд ли хлипкая дверь защитила бы меня от обиженного и обезумевшего бывшего, который решил, что лишь моя смерть его теперь порадует.

Слабые руки тяжелеют и повисают безвольными ветками вдоль тела, и меня затягивает в черный омут. Это нечестно. Я ведь решила жить до глубокой старости, в которой я и Родион сидим морщинистые с очаровательными пигментными пятнами на обрюзгших лицах и сухих слабых руках и ссоримся по нелепой причине. Я даже вижу в предсмертных галлюцинациях, как я непослушными и опухшими из-за артрита пальцами клацаю спицами и вяжу ярко-желтые носки.

— Ах ты, мразина, — рычит позади моей сгорбленной спины морщинистый и полысевший Алекс.

Огромный склизкий слизняк в гнойной луже у моих ног верещит голосом Сергея, и судьба этого жалкого существа предрешена. Спица захватывает желтую нить, вывязывает петельку, и свет перед глазами меркнет.

Глава 26. Новая игра