Игрушка для подонка (СИ)

— Убрать, постирать, погладить, — начал загибать пальцы, даже не замечая, что у меня сейчас пар из ушей повалит от злости. — Еще надо приготовить. Почистить диваны. Особое внимание удели санузлу на первом этаже. Он гостевой.

А я с каждым пунктом все больше и больше открывала рот от удивления.

— Запомнила?

— Да, — прорычала и резко развернулась.

Достал!

Пока шла к машине, старалась успокоиться.

Мне не год отрабатывать. И даже не шесть месяцев.

Совсем ничего. Справлюсь.

Вот только в субботу придется весь день потратить на Волкова. А потом у меня еще ночная смена.

Ничего. Как-то выторгую себе выходной в воскресенье. Опять.

Вот только в субботу все пошло наперекосяк.

С самого утра у Надюши разболелась голова.

Она отказалась есть. Ее начало тошнить.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила, поглаживая голову сестры.

В этот момент в кармане завибрировал телефон, но я его проигнорировала.

И так знаю, что это Волков. Он уже два раза звонил. А я не ответила.

Сестра всхлипнула, а у меня от одного этого звука сердце разрывалось на части.

— Алис, — едва слышно прошептала сестра. Она говорила настолько тихо, что приходилось задерживать дыхание, чтобы услышать. — У меня глаза болят.

— Как болят? — ахнула, и закрыла рот рукой, потому что Надюща болезненно поморщилась от моего голоса.

— Как будто режет.

Замерла.

Такого еще никогда не было.

Достала телефон, чтобы написать сообщение маме. Она как раз в аптеку побежала.

И именно в этот момент Волков решил позвонить еще раз.

Сбросила. Не до тебя сейчас.

Дрожащими руками начала писать маме сообщение.

Не успела я убрать телефон, как он снова завибрировал.

Стас.

Да что ж это такое? Неужели не понимает, что если я не отвечаю — значит, не могу говорить!

Во мне бурлила самая настоящая ярость.

На Волкова, за его частые звонки.

На себя за то, что я такая беспомощная и не могу помочь сестре.

На эту чертову болезнь, за то, что посмела появиться у такого маленького беззащитного человека.

— Полежи, Надюш. Скоро мама придет с лекарством. Потерпи. Скоро станет легче, — я говорила тихо. Едва слышно. Но Наде даже это причиняло боль.

Глядя на то, как сестра страдает, у меня сердце разрывалось от боли. Лучше бы я была на ее месте. Лучше бы эта проклятая болезнь была у меня. Но не у этой маленькой, хрупкой девочки.

Телефон опять завибрировал.

Сжала кулаки и тихо вышла из комнаты. Дверь закрывала медленно. Хотя сейчас мне ой как хотелось ей хлопнуть. Со всей силы.

— Что? — рявкнула, после того, как закрылась в кухне.

— Ты где? — прорычал в трубку Волков. — Ты уже давно должна быть у меня.

— Да пошел ты, Волков! — я не говорила, я рычала, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик. Меня останавливало только то, что Надя может услышать и ей станет хуже. — Иди ты к черту со своими заскоками! Я сейчас тебя не видеть, ни слышать не хочу! Понятно? Запомни раз и навсегда. Если я не отвечаю — значит, я занята.

— Что…

— Ничего! — гаркнула, не давая ему даже возможность что-то сказать. — Волков, в мире существуешь не только ты и твои желания!

Сбросила вызов, не желая больше его слушать.

Положила телефон на стол. Потому что после этого разговора, у меня появилось огромное желание швырнуть его в стену.

Шумно выдохнула, пытаясь успокоиться.

Но это не помогло.

Я сорвалась. Знаю, что погорячилась.

Но сейчас мне плевать.

Главное Надя и ее состояние.

Мама пришла домой минут через пятнадцать.

К сожалению, у меня так и не получилось успокоиться. Конечно, мама заметила, что меня всю трясет. Но ничего не сказала. Ведь она была в таком же состоянии, как и я.

Трудно не заметить, как дрожат ее руки, пока она наливала Наде воды, чтобы запить лекарство.

— Я доктору позвонила, — начала мама рассказывать, пока готовила Наде легкий перекус. Сестра давно ничего не ела, и сейчас эти лекарства могут навредить ее желудку. — Сказал на следующей неделе в клинику ехать. Надо обследование сделать.

— Когда? — я готова ее хоть сейчас отвезти.

— Сказал завтра позвонит, точно скажет.

— Но ей плохо сейчас! — тихо возмутилась.

Мама швырнула полотенце, которым до этого вытирала руки.

— Думаешь, я не знаю, что моей дочери больно? Думаешь, я не хочу, чтобы у нее ничего не болело? Да я бы жизнь отдала за ее здоровье, — мама резко развернулась, но я успела заметить, как она зажала рот рукой. Ее плечи затряслись, а я… У меня по щекам потекли слезы.

Подошла и крепко обняла мамочку.

— Прости, — прошептала, прижимаясь к самому родному человеку. — Прости, я не хотела. Я знаю, что ты на все готова… И я тоже. Просто… — нормально говорить мешал огромный колючий ком, который сейчас застрял у меня в горле. — Все будет хорошо, мамочка. Мы справимся.

Мама развернулась и крепко меня обняла.

— Прости, доченька. Я не должна была так реагировать, — едва слышно пробормотала.

— Ничего. Мы с тобой обе на нервах. Нам надо успокоиться.

Несколько минут мы стояли в маленькой кухне и просто обнимались. В этот момент мы поддерживали друг друга, как никогда раньше. Мы обе боялись.

Боялись за Надю.

Когда мы немного успокоились, мама отнесла Наде еду. Надеюсь, она хоть немного поест.