Игрушка Двуликого

…Потемневший от времени стул из тирренского дуба. Два белых полушария, увенчанные так хорошо знакомыми мне ямочками над крестцом. Узкая талия. Два валика мышц вдоль позвоночника. Белоснежная, никогда не знавшая загара спина с выделяющимися треугольниками лопаток. Левая рука, опершаяся на столешницу. Тяжелое полукружие груди, видимое между ней и дугами ребер. Рыжее облако, в свете мерной свечи отливающее червонным золотом.

Короткое и почти незаметное движение плеч, прячущихся под золотыми струями, и тихий, на грани слышимости, вздох…

– Мэ-э-эй… – радостно выдыхаю я, приподнимаюсь на локте, чтобы перекатиться на край кровати, тянусь рукой к поворачивающейся ко мне жене и застываю. На середине движения: это не Мэй, а Ларка. Мрачная, как ночное небо, и повзрослевшая лиственей на десять!

– Мэй – вон там… Твоими молитвами… – гневно шипит она и кивает головой куда-то за мою спину.

Переворачиваюсь на другой бок, краем глаза замечаю бледную, как вываренное полотно, мать, трясущимися руками вытирающую со лба капли пота, и чувствую, что у меня останавливается сердце: у окна-бойницы, глядящего во тьму, стоит моя Половинка. Только не юная и цветущая, какой была еще несколько дней назад, а старая и совершенно седая!!!

– Мэ-э-эй?! – не веря своим глазам, восклицаю я, с места прыгаю к ней и внезапно понимаю, что она меня и не слышит, и не видит: ее взгляд устремлен наружу, во Тьму.

Обнимаю жену за плечи и тут же леденею от жгучего, воистину невыносимого холода. Зарываюсь лицом в белые как снег волосы и обмираю – они пахнут не цветами, а пеплом…

– Она ждет… Тебя… Уже целую вечность… – доносится из-за спины недовольный голос Ларки. – И никак не дождется…

– Я же тут, с тобой!!! – рвется из моей души. – Вот он я, видишь?!

– Тут – только мы трое… – еле слышно вздыхает мать. – А ты – там…

Непонимающе хмурю брови, пытаюсь повернуть Мэй к себе лицом и… проваливаюсь сквозь нее! В темный, мутный и омерзительно липкий туман, не удержав равновесия, падаю на колени, тут же вскакиваю, разворачиваюсь на месте, рвусь туда, где должны быть Мэй, Ларка и мама, и вдруг вижу удаляющееся вверх теплое желтое пятнышко, которое внезапно застывает, подергивается темными трещинами и превращается…в лик Дэйра, висящий над кронами деревьев.

Намек – понятнее некуда. Поэтому молча киваю, неторопливо складываю араллух жены, встаю, подхожу к мирно спящему Арвену и приседаю рядом с ним на корточки:

– Шалый?

– Да, ваш-мл-сть?

– Это – араллух баронессы Мэйнарии д’Атерн. Доберешься до любого города, покажешь его первому попавшемуся хейсару и потребуешь отвезти тебя к их адвару. Если тебя не услышат, скажешь, что говоришь голосом баас’ори’те. Запомнил?

– Э-э-э… отвезти к адвару, если не поймут, сказать, что говорю голосом баас’ори’те… – послушно повторяет охотник.