Игрушка Двуликого

Бельвард изо всех сил сжал зубы, преувеличенно медленно откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди: ближайшие три десятины Бездушного можно было не ждать…

Глава 20 Баронесса Мэйнария д’Атерн

Первый день второй десятины третьего травника

…Застегнув маттир [155]прямо поверх нижней рубашки, Кром легонечко дернул его на себя и вопросительно изогнул бровь.

Я отрицательно помотала головой:

– Нет, не давит…

Он на мгновение прикрыл глаза – мол, вот и отлично, – нарочито медленно потянулся к пряжке пояса, как-то хитро ее сдавил, и между его пальцев вдруг блеснуло коротенькое, но хищное жало, по форме напоминающее лист серой стрелки [156].

– Это что, шаммор? [157]– ошалело спросила я. – Откуда он взялся?

– Из моего пояса… Я переставил ножны, пока ты спала… – буркнул муж и протянул клинок мне.

Взяла. Вложила «стебель» между пальцами, сжала «пяту» в кулаке, посмотрела на торчащий из него «лист» и неожиданно поняла, что знаю, как и куда им надо бить.

– Удар, который я отрабатывала все это время, под него?

Кром кивнул:

– Ага… Пробовать будешь?

Я тут же выскользнула из его рук, привычно порадовалась тому, что его взгляд задержался на груди, просвечивающей сквозь тонкую ткань, встала в стойку песочных часов, отвела правую руку к подреберью и, мысленно обозвав себя дурой, расслабленно опустила ее вниз.

Выждала несколько мгновений, чуть сгорбила спину, «испуганно» сглотнула, кинула взгляд в сторону от воображаемого противника и тут же ударила. Туда, где должно было находиться «его» горло.

Муж почесал шрам на щеке и расстроенно вздохнул:

– Слишком медленно… И слабо… Будем тренироваться…

– С тобой – все, что угодно, любимый! – улыбнулась я и похолодела, вспомнив, что на «все, что угодно» нам осталось всего два дня.

–  …Позавчера ночью Унгар сбежал с Жергова плоскогорья… – выдохнул Каменная Длань вместо приветствия. – Где он сейчас, я не знаю…

От Крома, открывшего аннару дверь, сразу же повеяло Тьмой.

– И это все, что ты хочешь мне сказать?!

Тарваз отрицательно помотал головой, неторопливо вытащил из ножен правый Волчий Клык, перехватил его за лезвие и протянул Меченому:

– Моя жизнь в твоих руках, ашер…

Глаза мужа полыхнули бешенством.

– Мне не нужна твоя жизнь, аннар! И жизнь твоего сына – тоже: я хочу прожить оставшийся срок в тишине и спокойствии!

Неддар Латирдан, скользнувший в наше рейро следом за старшим отцом Аттарков, скрипнул зубами и угрюмо уставился на Крома:

– В том, что тебе это не удается, виноват я, а не Тарваз: я отправил вас сюда, в Шаргайл, я послал с вами Унгара и я взял с тебя слово, что ты не покинешь город до начала жолтеня…

Меченый перевел взгляд на короля, поиграл желваками и… остыл.

– Вы ошибаетесь, сир: в том, что с нами происходит, виноваты не вы, а Боги. Это они свели нас друг с другом, это они испытывают нас на прочность, и… э-э-э…

– …и это они оборвут нити наших жизней в тот миг, когда мы пройдем весь уготованный нам Путь… – почувствовав, что Крому не хватает уверенности в том, что разделю любое его решение, вполголоса закончила я.

Тарваз посмотрел на нас, как на двух эйдине. И, как мне показалось, с трудом удержался, чтобы не повертеть указательным пальцем над головой[158]. А вот Неддар отнесся к нашим словам по-другому – скрестил руки на груди и криво усмехнулся:

– Допустим! И что это меняет?