Игрушка из грязных трущоб

Ну а наркомана? Разве можно любить полоумного торчка, который за один нюх способен продать собственную дочь в пожизненное рабство?

Вот и нашёлся ответ.

До дня их смерти они лишь притворялись заботливыми родителями, а после… организовали феерический сюрприз.

На самом деле отец долго сдерживался, чтобы не подсесть на наркоту. Он вкалывал на плантациях уже более двадцати лет, что считалось рекордом, который можно было смело регистрировать в книге «Гиннесса». В один ужасный миг папаша сдался и сорвался, спустив все наши сбережения на одну треклятую дозу сверхмощной шмали. А затем, заложив мою жизнь в долг для получения последующей дозы, и вовсе откинулся.

В общем, всю свою немощную жизнь они осознанно скрывали моё существование, надеясь однажды выпорхнуть «за периметр».

Хотели ли они мне добра?

Любили ли они меня?

Либо же просто берегли «для особого случая», чтобы спасти свои хитрые задницы? Например, выгодно продать, рассчитавшись с долгами, либо же выкупить вольную… для своих чёрных душ. Ведь молоденькие девственницы, да ещё и чертовски привлекательные, достаточно дорого оценивались гангстерской «элитой».

Они растили меня практически в полной изоляции, запертой в тесной бетонной конуре, в которой мы всей «счастливой» троицей влачили своё жалкое существование.

А проживало наше семейство в закрытом бандитском посёлке. Точнее, посёлком это пристанище бомжей трудно было назвать. Ведь нас использовали как рабов, содержав в грязных бараках, огороженных колючим забором, находящимся под смертельно опасным током. Тех, кто пытался бежать — жестоко расстреливали, избивали, расчленяли, а трупы в качестве кормёжки швыряли свиньям на лакомство.

Жалкие рабы потели с утра до ночи практически задарма. Кто на наркотических плантациях, кто в борделях, торгуя телом, ну а счастливчики — на заводах и фабриках. Помимо наркотической гадости в трущобах производили отменную ювелирку и высшего качества шёлк. Которые потом за бешеные суммы впаривали безмозглым богачам.

Наш адский труд оплачивался лишь скудной порцией еды или же какой-никакой, но крышей над головой. Мы рождались для того, чтобы пахать. Во благо одного очень злобного мафиози, который и управлял этими гиблыми трущобами.

Его звали Дамир…

Или же просто «Варвар».

Но местные бандюки величали его Бароном.

А для жителей «Грязных трущоб» Господин Дамир являлся самым настоящим кровожадным демоном. Ведь это место целиком и полностью принадлежало ему. А он держал его с одной целью — рубить бабло, производить наркоту, плодить шлюх и штамповать побрякушки с брюликами.

«Слёзные трущобы», как местные называли наш мусорный отстойник, были построены в сраную честь верховного мафиози и подарены его же отцом-тираном для открытия собственного бизнеса.

Сами трущобы представляли собой закрытый, надёжно охраняемый посёлок, расположенный в Богом забытой глуши (то есть на одном из частных островов, спрятанных в водах Атлантического океана). Сюда свозили людей из самых разных уголков мира. В основном это были брошенные, никому не нужные лохмотники вроде бездомного, разорившегося, спившегося сброда. О существовании которых никто не знал. Которых, тем более, никто даже искать не будет.

Так, в течении нескольких лет, и появилось на свет это плешивое гнездо, заполненное самым отборным мусором, которое работало для удовлетворения потребностей настоящего бездушного монстра, которого местные бандюки считали великим лидером и могучим предводителем, а невольники, наоборот, — презирали и до сумасшествия ненавидели.

***

Сегодня я сделала то, что не хотела делать… То, что, не позволяла мне совесть. Но почувствовав тупой, мучительно пожирающий голод, я готова была на все угодно! Даже собственную душу в пекло продать, забив на мораль, мечты, стремления.

Как бы отчаянно не тянулась к лучшему — жизнь все равно меня топтала, избивала, швыряла с обрыва, отправляя прямиком на острые скалы.

Поэтому, именно сегодняшним треклятым вечером я решилась на отчаянный шаг — продать себя...

За возможность просто жить.

За возможность просто дышать.

Даже несмотря на шокирующую атмосферу, в которой родилась и выросла — жить мне хотелось безумно.

У нас был телевизор, подаренный постоянным и весьма щедрым клиентом матери. Поэтому, просиживая сутками у экрана, я пыталась хоть немного учиться грамоте. Ведь в школу я не ходила. Не потому что мы не могли себе это позволить, а просто потому, что в трущобах не было высших учебных заведений. Зачем же рабам грамота? Чем тупее человек — тем лучше им управлять.

Там, по ту сторону монитора, я видела другую реальность. Идеальный, совершенный мир… В котором царил безупречный порядок, доброта и гармония. В котором люди не избивали друг друга за кусок сухаря, не брали женщин прямо на грязных тротуарах, не унижали за цвет глаз, кожи, или же врождённые дефекты внешности.

В грязных трущобах весь этот кошмар был привычным делом.

В грязных трущобах людей принимали за скот, за дешёвую рабочую силу.