Игрушка из Хиросимы

Бондарев включил зажигание и погнал машину по четырехполосному шоссе в сторону Хиросимы. Через несколько минут за спиной послышался протяжный зевок. Макимото принял сидячее положение, потер кулаками глаза и поинтересовался:

— Как там дела? Все хорошо?

— Ты о ком? — поднял брови Бондарев.

— О сестре и других родственниках. Ты ведь с Мизуки говорил?

— Догадливый. Да, я говорил с Мизуки.

— И что она?

— В полной безопасности. Не волнуйся за нее.

Прежде чем задать новый вопрос, Макимото снова зевнул.

— Ты сказал ей, что я с тобой?

— Разумеется. Почему бы и нет? Тебя это напрягает?

— Вот еще! Почему это должно меня напрягать? — Макимото зевнул еще раз, но не слишком убедительно. — Как дела на фабрике? Хозяева по-прежнему ее контролируют?

Бондарев отметил про себя, что глупее вопрос придумать было трудно и что Макимото, по всей видимости, хочет увести разговор подальше от неприятной для себя темы.

— А куда они денутся, — проворчал он.

— Если все без изменений, то спешить некуда. Нам нужно поспать. Тут неподалеку есть хорошее местечко. Предлагаю отправиться туда и восстановить силы, пока они совсем не закончились. Ну и ты изложишь мне свой план. Знаешь, приятель, иногда полезно проговорить вслух то, что крутится у тебя в голове, — предложил японец.

Его манера общения становилась все более и более панибратской, что раздражало Бондарева. Но его много чего раздражало. Догадаться об этом по его каменному лицу сумели бы разве что самые близкие и родные люди, которых у него не было.

Что касается плана, то делиться было особенно нечем, потому что он еще не вполне сложился в голове Бондарева. Ему не хотелось обращаться в полицию, не хотелось обращаться к Боровому, а очередной рейд на фабрику был смертельно опасен и, увы, бессмыслен. Ну а если бы план и существовал, то какой дурак стал бы делиться им с подлецом и трусом? Во всяком случае, Бондарев не испытывал ни малейшего желания откровенничать с Макимото. Особенно после разговора с его сестрой.

— Ну что, поехали? — торопил его спутник.

— Терпеть не могу мотели.

— Правда? Что ж, тогда можно пересидеть в одной квартирке, которую я использовал для… — Макимото смущенно хихикнул. — Для свиданий с девушками.

— А что? Может, и впрямь отдохнуть? — подыграл ему Бондарев.

— Конечно! — горячо воскликнул Макимото. — Ты ляжешь спать, а я отправлюсь за патронами. У «магнума» пустая обойма, забыл?

Бондарев поупирался еще немного, а потом велел показывать дорогу. Через двадцать минут они оказались в деловой части города, совершенно пустынной в это время суток.

Арендованную машину оставили в квартале от дома, а сами, бесшумно двигаясь в предрассветной мгле, преодолели последний отрезок пути пешком. Воспользовавшись своими ключами, Макимото открыл дверь подъезда, проводил Бондарева на второй этаж и завел в небольшую квартирку, на стенах которой висели карандашные наброски обнаженных мальчиков и юношей.

— Твоя работа? — поинтересовался Бондарев.

— Нет, я купил квартиру у одного художника, — заявил Макимото, глаза которого метались из стороны в сторону, как пара перепуганных мышей.

— Гомик?

— Вы с ума сошли! У меня нормальная ориентация, я женщин люблю.

Бондарев с удовольствием понаблюдал за смешавшимся японцем, а потом уточнил:

— Художник, спрашиваю, гомик?

— А-а! — с облегчением протянул Макимото. — Понятия не имею.

Он незаметно вытер вспотевшие ладони о штанины, а Бондарев придирчиво осмотрел покрывало кровати, на которую ему было предложено лечь.

— Чувствуй себя как дома, — сказал ему Макимото перед уходом. — Здесь ты будешь в полной безопасности. Никто не знает об этой квартире.

— Патроны не забудь, — небрежно махнул рукой Бондарев.

— Да, да! — быстро проговорил японец.

Свою роль он играл из рук вон плохо. Актер из него получился бы никудышный.

— Может, лучше я за патронами схожу? — скучно предложил Бондарев.

— Нет-нет, что ты, что ты! — Руки Макимото замелькали, как ветки дерева во время урагана. — Ты чужой в этом городе. Тебя могут обмануть, могут арестовать. Ты даже не представляешь себе, как опасен этот город по ночам. Особенно для человека с Запада.

— Я из России.

— Тем более. Одним словом, ты остаешься, я ухожу. Салют!

Адресовав Бондареву прощальный жест, японец испарился. Было совершенно ясно, что Хозяева узнают о местонахождении «тайной» квартиры, как только он сочтет, что отошел достаточно далеко, чтобы позвонить по мобильнику.

Выждав минуты три, Бондарев взял телефонную трубку, валявшуюся на журнальном столике, и набрал номер своего телефона, чтобы нужная информация сохранилась в электронной памяти. Потом, насвистывая что-то легкомысленное, он покинул квартиру и спустился вниз.

Поскольку Макимото воспользовался автомобилем, он поймал такси и вскоре уже стоял перед дверью апартаментов секретарши Кйоко Шурингари, которая, надеясь на частые встречи, снабдила его запасным ключом. Внутри было пыльно и пусто, но Бондареву было приятно остаться в одиночестве. Не сумев отыскать в кухне кофе, он закурил сигарету, сел у окна и стал наблюдать за тем, как розовеет небо на востоке.