Игрушка из Хиросимы

— После смерти моего мужа совет директоров передал все полномочия Харакумо. Теперь он, и только он распоряжается на фабрике. Благодаря своей фамилии, я получила пост президента. Но он номинальный. Я как английская королева.

«Ты в сто раз лучше», — подумал Бондарев и сказал:

— Тогда зачем ты ездишь на фабрику?

— Мне назначены часы присутствия на рабочем месте, — ответила Мизуки. — Когда я нахожусь в офисе, просто схожу с ума от безделья. Что касается упаковочного цеха, то туда допускаются только несколько человек избранных. Я в их число не вхожу.

— И упаковка проходит под личным руководством Харакумо, так?

— Так.

— Тебя твое положение угнетает, не так ли? — Бондарев понимал, что нужно сдержаться, но накопившееся раздражение искало выход и нашло его. — Признайся, может быть, ты обратилась к Боровому, чтобы уладить свои внутренние проблемы?

— Пожалуйста, не обижай меня. — В ее голосе зазвенели слезы. — Я этого не заслуживаю. Хотя нет, наверное, заслуживаю.

Бондарев заставил себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Ему не хотелось разочаровываться в Мизуки Такахито. Но мог ли он ей доверять после всех ее недомолвок и уверток? Неужели эта красивая женщина, полная очарования и самообладания, смирилась бы с ролью безмолвной куклы на принадлежащей ей фабрике? С ее-то характером и замашками прирожденной бизнесвумен?

Он высказался в этом духе и услышал в ответ:

— Ты не понимаешь роли женщины в Японии. Хотя мы значительно преуспели в борьбе за свои права со времен феодализма, у нас в стране все не так, как на Западе. Мы бесправные существа. Особенно когда речь идет о бизнесе.

— Звучит трогательно, — сердито произнес Бондарев. — Ты меня разжалобила до слез. Что ж, продолжай изображать из себя английскую королеву. Ты просто рождена для этой роли.

Сбросив вызов, он позвонил Макимото в Токио. Поскольку он всего-навсего вице-президент и фактически отстранен от дел, находясь в ссылке, просить у него содействия было бессмысленно. Однако он мог располагать полезной информацией. Той самой, в которой так отчаянно нуждался Бондарев.

Задав Макимото несколько вопросов, он убедился, что тот ничего не знает о положении дел на фабрике. И все же Бондарев поинтересовался:

— Скажите, по какой цене будут продаваться роботы в России?

— Вы сбежали из больницы и скрываетесь, чтобы задать мне этот вопрос? — саркастически осведомился Макимото.

— Нет, — заверил его Бондарев. — У меня много других дел. Но эти сведения могут мне пригодиться. Так сколько стоит дед-мороз?

— По-моему, вам лучше вернуться в больницу, — заметил Макимото. — Немедленно. Я слышал, миссис Такахито хочет отправить вас домой.

— Я не нуждаюсь в ее услугах.

— Тогда вы могли бы приехать ко мне в Токио. Я сам устрою вам обратный перелет. Хотите?

— Не хочу, — отрезал Бондарев. — Послушайте, Макимото, хватит валять дурака. Я знаю, что Хозяева северных территорий взяли вас в оборот. И вас лично, и Мизуки, и, надо полагать, остальных работников фабрики. И вот я думаю, а не напрасно ли я стараюсь? Может быть, мне просто обратиться в полицию?

— Нет, что вы! — заволновался вице-президент. — Ни в коем случае. Огласка такого рода ударит по престижу нашей компании.

— В таком случае ответьте на мой вопрос. Я ведь не многого прошу. Всего лишь назвать цифру. Сколько будет стоить ваш чертов дед-мороз в России? Неужели вы не знаете?

— Э-э…

Последовала пауза. Макимото был явно напуган. Упоминание Хозяев ввело его в состояние прострации. Возможно, еще сильнее всполошила его угроза подключить к расследованию полицию.

— Я не знаю, — пробормотал он, — но могу навести справки. Мне прислали на подпись бумаги, которые должны быть отправлены в Россию. Думаю, там есть то, что вас интересует.

— Сколько вам потребуется времени?

— Трудно сказать. Полагаю, к вечеру управлюсь.

— Тогда до вечера. Я вам позвоню.

— Мобильная связь ненадежна. — Макимото замялся. — Давайте лучше я сам позвоню вам. По обычному телефону. Где вы находитесь?

— Не важно. Назовите время.

— Но… э-э… я…

— Время! — повысил голос Бондарев.

— В восемь часов, — пролепетал Макимото. — Нет, лучше в девять. Материалов целая гора, а у меня так много работы…

Он врал. Никакой работы у него не было. Его отстранили от дел точно так же, как его хозяйку.

— В девять, — повторил Бондарев и на этом оборвал разговор. Не прощаясь.

Он отошел от гостиничного телефона-автомата, которым воспользовался для конспирации, нашел недорогой ресторанчик и объедался там, пока не лопнул. Запивая трапезу чаем, прикидывал, сколько времени осталось в его распоряжении. Он опасался, что в связи с последними событиями Хато Харакумо может ускорить сроки отправки судна. А что, если это произойдет на день или даже на два раньше? Успеет ли Бондарев остановить Хозяев?

Отставив чашку с чаем, он позвонил в порт и, представившись американским бизнесменом, узнал, что «Куро Умихеби» отчаливает по расписанию, 7 декабря. Оставалось четыре дня. Что ж, успеть можно. Только бы почки не отказали. Боль в пояснице усиливалась, временами становясь невыносимой.